Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Преимущество использования исламских, а не этнических или националистических лозунгов, заключалось в том, что с их помощью Берлин мог обходить стороной деликатные вопросы предоставления различным национальным группам государственной независимости. Стремясь не вмешиваться в итальянские, испанские, а затем и французские (речь идет о режиме Виши) интересы в Северной Африке и на Ближнем Востоке, не желая оспаривать суверенитет Хорватии в Боснии и Герцеговине, а также пытаясь не давать обещаний о будущем политическом статусе национальных меньшинств Советского Союза, германский режим уклонялся от подобных вопросов. Более того, религия казалась полезным политическим и пропагандистским инструментом для обращения к этнически, лингвистически и социально разрозненным сообществам. Причем четкую политическую и пропагандистскую кампанию было гораздо легче адресовать «мусульманам вообще», а не отдельным этническим и национальным группам – берберам и арабам Северной Африки, нерусским меньшинствам Кавказа, Крыма и Центральной Азии, народам Боснии, Герцеговины и Албании и т. д. Наконец, в контексте сложных отношений между нацистской расовой теорией и восточными народами использование религиозных лозунгов в конечном счете позволило немцам избежать этнических категорий.

Выстраивание союза с исламским миром в первую очередь было обусловлено практическими интересами и стратегическими проблемами, а не идеологией. Тем не менее именно готовность прагматично подойти к расовому вопросу, а также отсутствие антиисламских настроений среди руководства режима сделали возможным продвижение такого альянса. В конце концов, Третий рейх был идеологическим государством, а Вторая мировая война стала идеологическим конфликтом, битвой мировоззрений ( Weltanschauungskrieg ). Идеология имела значение.

Наибольшие сложности для политики рейха в отношении мусульманского мира создавал расизм. Гитлер писал о расовой неполноценности неевропейских народов, в частности арабов и индусов, еще в «Майн кампф». Восхваляя идею европейской имперской гегемонии, он высмеивал антиимперские движения как «коалицию калек» ( Koalition von Krüppeln ), которая из-за ее «расовой неполноценности» никогда не сможет стать союзником немецкого народа [260] Adolf Hitler, Mein Kampf (Munich, 1942 [1925–1926]), 747. . Главный идеолог Гитлера, Альфред Розенберг, в своем труде «Миф ХХ века» откровенно приветствовал подчинение исламского мира европейским империям [261] Alfred Rosenberg, Der Mythus des 20. Jahrhunderts: Eine Wertung der seelisch-geistigen Gestaltenkämpfe unserer Zeit (Munich, 1937 [1930]), 662–666. Розенберг фактически был единственным высокопоставленным нацистом, который открыто называл ислам культурно неполноценным: ibid., 365–369. . Однако вскоре после захвата власти нацисты показали себя более прагматичными.

По причинам дипломатического характера нацистский Берлин с самого начала пытался избежать сколько-нибудь явной расовой дискриминации нееврейских народов Ближнего Востока. Фактически турки, иранцы и арабы были выведены из-под действия нацистских расовых ограничений – после того, как введение Нюрнбергских расовых законов (Закона о защите германской крови и германской чести и Закона о гражданине рейха) в 1935 году вызвало напряженность в отношениях с Турцией, Ираном и Египтом [262] Документы о споре относительно официальной расовой классификации арабов, турок и иранцев хранятся в двух папках под названием «Принадлежность египтян, иракцев, персов и турок к арийской расе»– PA, R99173 и PA, R99174. Об иных случаях можно узнать по данным в папке «Последствия германской расовой политики расы для отношений с иностранными государствами» – PA, R99182. Она также показывает, что немцы были одинаково прагматичны в случае стран Латинской Америки, Восточной и Южной Азии. Вообще об этих дискуссиях см.: Herf, Nazi Propaganda for the Arab World, 17–24; о роли иранцев см.: David Motadel, Iran and the Aryan Myth, in Ali M. Ansari (ed.), Perceptions of Iran: History, Myths and Nationalism from Medieval Persia to the Islamic Republic (London, 2013), 119–145, 125–135. О расовой дискриминации арабов в Германии см.: Gerhard Höpp, «Der verdrängte Diskurs: Arabische Opfer des Nationalsozialismus», in Gerhard Höpp, Peter Wien, and René Wildangel (eds.), Blind für die Geschichte? Arabische Begegnungen mit dem Nationalsozialismus (Berlin, 2004), 215–268, 217–219; Sophie Wagenhofer, « Rassischer» Feind – politischer Freund? Inszenierung und Instrumentalisierung des Araberbildes im nationalsozialistischen Deutschland (Berlin, 2010), 32–43. . По просьбе турецкого посольства, которое было обеспокоено правовой дискриминацией турок и немецких граждан турецкого происхождения, Вильгельмштрассе в начале 1936 года настоятельно призывало другие учреждения рейха принять четкое решение о расовой принадлежности турок [263] Хинрихс (МИД) – министерству внутренних дел, министерству пропаганды, управлению расовой политики НСДАП, 17 января 1936 г., Берлин, PA, R99173. . Не желая портить отношения с Турцией, министерство иностранных дел, министерство внутренних дел, министерство пропаганды и управление расовой политики НСДАП ( Rassenpolitisches Amt der NSDAP ) согласились послать Анкаре четкий сигнал [264] Хинрихс (МИД) – министерству внутренних дел, министерству пропаганды, управлению расовой политики НСДАП, февраль, 30 марта 1936 г., Берлин, PA, R99173, где упоминается прошедшая 12 февраля 1935 года конференция, на которой было принято это решение. Решение одобрили отдельно различные чиновники: Гросс (Управление расовой политики НСДАП) – МИДу, 4 апреля 1936 г., Мюнхен, PA, R99173; Вайсенхоф (министерство пропаганды) – МИДу, 8 апреля 1936 г., Берлин, PA, R99173; Пфундтнер (МВД) – МИДу, 12 мая 1936 г., Берлин, PA, R99173. Наконец, МИД разослал его по всем министерствам 30 апреля 1936 г., PA, R99173 (также в: PA, R99182). . Хотя в Нюрнбергских законах упоминались «евреи» и лица «немецкой или родственной крови», на деле в этих категориях немцы и «близкие» к ним народы противопоставлялись «евреям и другим иностранцам». В официальном комментарии к законам указывалось, что народы Европы и потомки европейцев в неевропейском мире, которые оставались расово чистыми, тоже могут считаться «родственными» немцам. Во внутренних циркулярах рейха появились разъяснения, согласно которым Турция признавалась частью Европы, в то время как другие страны Ближнего Востока (Египет или Иран, например) объявлялись «неевропейскими».