Евгения Тур - Борьба испанцев с маврами и завоевание Гренады [Совр. орф.]

— Великое число солдат моих, — сказал он важно и спокойно, — раздавит врагов.

У маркиза Кадикского был задушевный друг Алонзо Кордуанский, старший брат Гонзильва Кордуанского, ставшего столь славным впоследствии. Опасаясь, чтобы маркиз Кадикский не был застигнут многочисленным неприятелем, он собрал свое войско и пошел ему на помощь. Он шел тихо; маркиз, извещенный о том и зная, что Мулей, с своей стороны с большим войском идет также к Аламе, опасался, чтобы друг его Алонзо не был застигнут им. Забывая собственное опасное положение, он послал сказать ему, чтобы он остановился; но Алонзо Кордуанский не хотел о том и слышать. Однако было уже поздно. Король Мулей с армией находился между ним и Аламой и быстро с многочисленным войском устремился на него и его многочисленный отряд. Алонзо отступил в горы Антекверы; Мулей его преследовал, но, увидя невозможность застичь его, быстро повернул назад и пошел на Аламу. Подходя к городу, войско Мулея увидело множество убитых во время взятия Аламы Мавров, тела которых, лишенные погребения, пожираемы были собаками. Мавры пришли в негодование; неописанный гнев овладел ими; мщение возгорелось в душе каждого солдата. Неудержимо бросились они к стенам города, приставили лестницы и, не дожидаясь щитов, полезли на приступ, не разбирая, где слабые и сильные пункты неприятеля. Маркиз Кадикский, напротив, владел собою, хладнокровно предводительствовал и разумно вел защиту. Мавры были отбиты с большим уроном. Кучами лежали они, убитые и умирающие, под опрокинутыми осадными лестницами; христиане сделали вылазку. Во главе их шел Хуан де-Вэра, тот самый, который приезжал послом к Мулею требовать дани. Когда он возвращался уже к стенам города после удачной вылазки, он услышал за собой голос маврского рыцаря.

— Воротись! — кричал он ему, — воротись, ты, столь надменный во время мира! Докажи, что ты так же храбр и на поле сражения!

Дон-Хуан стремительно оборотился и увидел того самого Абенсерага, которого он ударил рукояткой своего меча во Дворе Львов за его богохульные слова против Богородицы. Он поднял копье свое и помчался на него. Начался поединок, бой на смерть. Долго боролись противники, с одинаковою отвагой и искусством, наконец Дон-Хуан пронзил Абенсерага, и он упал бездыханный на землю.

Осада Аламы продолжалась. Мулей приказал подкопать и взорвать стены города, но христиане отразили наступавших. После жестокого боя Мулей убедился, что не в состоянии взять город. Он приказал тогда отвести реку, которая одна утоляла жажду жителей Аламы, ибо в ней не было ни бассейнов, ни фонтанов, отчего и прозвали ее Алама — сухая. Новая битва началась на берегу реки; маркиз Кадикский стоял по целым часам по колено в воде и сражался с Маврами врукопашную. Наконец бóльшая часть реки была отведена в сторону, и христиане принуждены были добывать каждую каплю воды с боем. Мавры стерегли их и убивали. И ночью, и днем сражались они, а пока страдания жителей дошли до крайней степени. Вода раздавалась порциями, совершенно недостаточными; раненые страдали невыносимо, томимые жаждой. Многие из них обезумели. Им чудились озера и реки кристалловидной воды, в которой они плавали, не будучи в состоянии достать ни единого глотка живительной влаги. Солдаты лежали в изнеможении на стенах и не могли ни стрелять, ни даже бросать камни в неприятелей, которые осыпали их стрелами и пулями, так что маркиз Кадикский должен был прикрывать своих солдат парапетами дверей, выломанных у домов. Видя свое безнадежное положение, маркиз послал гонцов в Севилью и Кордову, прося немедленной помощи.

Супруга маркиза, нежно любившая мужа, истерзалась душой, зная опасность, в которой он находился. Она денно и нощно думала о том, кто бы мог помочь ее мужу, и мысли ее остановились на герцоге Медина-Сидония, одном из самых богатых, знатных и храбрых рыцарей Испании, но, к несчастию, он был заклятым врагом ее мужа. Не однажды маркизы Кадикские и герцоги Медина-Сидония проливали кровь один другого на поединках и в сражениях, ибо у тех и других имелось в подданстве значительное число вассалов. Вражда эта велась издавна и закоренела. Но маркиза знала, что герцог благороден и великодушен, что он обладает всеми доблестями прямого рыцаря, и, не колеблясь, обратилась к нему. Лишь только герцог выслушал просьбу супруги врага своего, как, забыв всякие враждебные чувства, отвечал ей, что не может отказать добродетельной и благородной даме в ее просьбе и пойдет на помощь к храброму рыцарю, потеря которого не только была бы крайне жестокою для Испании, но и для всего христианского мира. Послав это письмо, он обратился ко всем рыцарям Андалузии, призывая их на помощь маркиза Кадикского. Множество известных и знатных рыцарей со свитой и вассалами своими поспешили на призыв герцога. Собрав великолепную армию из 50 тысяч пехоты и 5 тысяч кавалерии, герцог выступил из ворот Севильи в величайшем порядке, неся с собой старое севильское знамя и ведя за собою цвет испанского рыцарства.