Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

Занятия пошли на пользу, и скоро шутники изобрели новую форму для ношения в тропических морях. Они прыгали по койкам в нижнем белье и с противогазными масками на лицах:

— Стройся по форме раз — кальсоны и противогаз!

А за монастырем лежало глубокое Святое озеро, и юнги, стоило отвернуться начальству, нещадно, до синевы, до дрожания губ купались в нем. Савка при этом сиживал на бережку.

— Огурцов, — звали его с воды, — полезай к нам.

— Не хочется, — отвечал он, завидуя товарищам острой завистью отверженного. — Да и не жарко сегодня.

Огурцов… врал! Он врал от позора, что угнетал его.

Огурцов не умел плавать! Да, так уж случилось, что, мечтая о большом море, он не выучился плавать в той мелкой речке, возле которой жил на даче. И вот теперь Савку мучил стыд перед товарищами, когда они хором обсуждали достоинства кроля, брасса или баттерфляя.

Чтобы не оказаться в одиночестве, Савка вставлял и свои лживенькие слова:

— А я так больше саженками…

Мирное житие в тихой обители неожиданно кончилось. Юнгам еще разок вкатили по два укола, так что сесть было нельзя, и велели выходить из кремля с вещами. Святые ворота, похожие на въезд в боярский терем, выпустили их на берег Гавани Благополучия.

Колонна миновала поселок, юнги углубились в густой лес. Опять никто ничего не знал — куда, зачем, почему?

Савка глянул назад и поразился:

— Я и не думал, что нас так много.

Рядом с ним шагал рыжий юнга с фальшивой железной коронкой во рту.

— Поднабрали нас немало, — согласился он. — Если все станут одного лупцевать, то сразу пиши — амба! Живым не уйдешь.

Лес, лес, лес… гуще, темнее, сырее. Куда ведут?

— Ишачить, наверное, — пророчили пессимисты.

Зато оптимисты радовались… Она была прекрасна, эта дорога, и юнги, вчерашние горожане, даже малость попритихли при виде ее красот.

Сколько озер! Сложная система старинных дамб, возведенных трудом богомольцев, была создана вполне художественно — гармония с природой соблюдена. Идешь по такой дамбе, справа возле самых ног плещет рыбой озеро, слева внизу, будто в пропасти, тоже затуманилось волшебное озерко.

Как люди умудрялись одной лопатой творить такие чудеса — непостижимо!

Юнги шагали целый день и наконец устали.

Над лесом уже вырастала коническая гора, на вершине ее стояла церковь, в куполе которой расположился маяк. Это был тот самый маяк, теплые огни которого посветили юнгам в ночи их первого плавания. А по склону горы спускался к дороге заброшенный фруктовый сад.

— Товарищ старшина, а далеко нам еще топать?

— Теперь уже близко. Почитай, все Соловки прошли мы сегодня, с юга прямо на север. Движемся к заливу Сосновому.

— А там что? Или опять секрет?

— Там колхоз рыбацкий. Место старинное.

— Неужели и мы в колхозе жить будем?

— До Соснового мы не дойдем. Скоро покажется наше озеро.

В просвете величавых сосен и вправду засветилось озеро — длинное, мрачное, колдовское. Хотелось верить, что по ночам, когда притихнет природа, в этом озере начинают играть водяные, высоко всплеснет воду чаровница-русалка… Совсем неожиданно, разрушая очарование, громадная черная крыса с длинным хвостом спрыгнула с кочки в воду. За ней — другая, третья, еще, еще крыса.

— Бей их! — закричали юнги, ломая строй.

Кто — за камень, кто — за палку. И — понеслись.

— Стой! — властно задержал их офицер, сопровождавший колонну. — Это мускусные крысы из Канады. Называются — ондатры. Для человека безобидны, а мех отличный, дорого ценится на международных пушных аукционах.

Побросали камни и палки. Вернулись в строй.

— Надо же! А я-то обрадовался… вот дурак.

Еще один поворот, и за лесом открылась сваленная из камней конюшня, в воротах которой устало фыркала одинокая лошадь. Там, где есть лошадь, должны быть и люди. Верно, вот и баня топится, тоже каменная, тоже древняя. Показался дом, совсем неподходящий для такой глуши, — в два этажа, с резными карнизами, а на крыше — башенка, вроде беседки, для обзора окрестностей. Перед домом был разбит сквер — с клумбами и березками. А за садиком возникла угрюмая постройка с черными глазницами окон, и на каждом окне — тюремная решетка. Возле этого здания, почти впритык к нему, красовалась церковь святой Одигитрии. Едва держась на последнем гвозде, висела над мрачным домом доска с непонятной надписью:

— Стой! — скомандовали старшины. — Напра-во! Вольно.

День уже мерк, последние чайки отлетали на север, откуда пошумливало близкое море.