Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

Нет, питерских не было, давала себя знать блокада. Савка почувствовал себя отрезанным ломтем. В коридоре ему встретился какой-то мичман с аршинной ведомостью в руке; на ходу приложив бумагу к стене, он что-то наспех исправлял в ней.

— Где тут в юнги записываются? — спросил его Савка.

— Ты откуда такой свалился? — буркнул мичман, зачеркивая в ведомости: «Копч. сел., 300 г» и заново вписывая: «Мясо, 75 г». — Экипаж только принимает годных к службе на флоте и бракует негодных, а отбор в юнги проходил по месту жительства…

— Выходит, другим и нельзя? — обиделся Савка.

— Другие — отвались!

— А если я море люблю? Если жить без него не могу?

— Как угодно, — ответил, уходя, мичман. — Можешь помирать. Только не здесь, а валяй на улицу.

Сотрясая коридор Экипажа, мимо пронеслась большая толпа кандидатов в юнги, и каждый восторженно потрясал белым листком, еще чистеньким, без отметок и помарок. Савку подхватило и понесло за ними.

— Вы куда, ребята? — спрашивал он на бегу.

— На комиссию. Для первого опроса.

— А что это за опрос такой?

— Если б знать! Говорят, по всем наукам гоняют.

— Я тоже с вами, — не отставал от них Савка.

— А где лист у тебя?

— Какой?

— А вот такой. Для комиссии.

— Нету листа! — отвечал Савка и мчался дальше.

Перевели дух возле дверей кабинета, где заседала комиссия. Через толпу ребят пробирался хмурый капитан третьего ранга, и вдруг он цепко схватил одного юнгу за локоть.

— Покажи руки! Это что у тебя?

Руки были испещрены татуировкой. Капитан третьего ранга грубо распахнул куртку и обнажил грудь кандидата в юнги, разрисованную русалками и якорями.

— Дай лист, — приказал офицер и тут же порвал лист в клочья. — Можешь идти. Ты флоту не нужен.

— Простите! — взмолился тот. — Это можно свести… сырым мясом прикладывать… Дурак я был…

— Сведешь — поговорим! — Капитан третьего ранга открыл дверь в кабинет. — Входите по одному. Кто первый?

Первого выставили с треском через три минуты.

— Сразу засыпали, — говорил он, очумелый. — Мол, политически неподкован…

— Следующий! — потребовали от дверей.

Кто-то сзади больно треснул Савку по затылку, он влетел в кабинет и узрел пред собой грозное судилище.

— Где твой лист? — спросили от стола.

Савка выдернул из-за пазухи бухгалтерские тетради, заполненные «собственными сочинениями».

— Вот сколько листов! — сказал он в растерянности.

За столом оживились:

— Что это тут у него? Ну-ка, ну-ка…

На обложках было аккуратно выведено: «Военно-морское дело». Внутри тетрадей, под рубриками дебета и кредита, был размещен текст, украшенный рисунками на морские темы. Потому и разговор начался узкоспециальный.

— Какие огни несет судно, стоящее на рейде?

— Штаговый и якорный гакабортный.

— Что такое штаг и что такое гакаборт?

Савка отрубил слово в слово, как у него было записано в тетради.

— Каких систем якоря знаешь?

— Знаю по алфавиту: Болда, Гаукинса, Денна, Инглефильда, Марелля…

— Стой, передохни! Какой якорь принят на нашем флоте?

— Холла. Самый надежный. С поворотными лапами.

Капитан третьего ранга нацепил очки, притянул к себе Савкины тетради.

— Хочу знать имя автора, — сказал он и вдруг спросил: — Ты случайно не родственник нашему комиссару?

— Это мой отец.

— А обходного листа нет?

— Нет.

Капитан третьего ранга извлек из стола чистую анкету, вписал в нее фамилию, имя и отчество Савки, потом спросил:

— В каком родился?

— В двадцать восьмом.

— Не пойдет. Хорош ты парень, но… мал. Набор в юнги производится среди тех, кому уже пятнадцать.

— Клянусь! — ответил Савка. — Мне пошел пятнадцатый.

— Ладно, — слегка подобрел капитан третьего ранга. — О чем мы толкуем, ежели под носом телефон стоит. Позвоним отцу. А ты, товарищ Огурцов, пока выйди и поскучай за дверью.

Скоро его позвали обратно в кабинет.

— Отец не возражает. Мы тоже. Забирай лист. Первую отметку «годен» ты уже получил. Не подгадь на медицинской комиссии. Там мы тебе помочь не сможем: врачи у нас строгие…

Отбор в юнги шел безостановочно, жестоко разделяя мальчишек на годных и негодных, на счастливых и несчастливых.

Врачи заняли гимнастический зал, отодвинули к стенкам спортивные снаряды. Подростков гоняли от стола к столу. Голые, они стыдливо прикрывались обходными листами, на которых появлялось все больше непонятных записей. Поспешность сверстников заразила и Савку: он тоже начал метаться между столами, по диагонали рассекая зал, от одного врача к другому.