Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

Ирина Павловна перегнулась за борт и отпустила меченого самца в море. Вильнув хвостом, он быстро исчез в темной глубине.

Оторвав взгляд от пучины, Рябинина машинально пробежала глазами вдоль кромки горизонта.

Короткий полярный день угасал. Далекие тучи ложились к вечеру отдыхать на воду, и мгла нависала над морем.

Вдруг какая-то тень скользнула по волнам и в это же мгновение скрылась в тумане. Рябинина чуть не вскрикнула. В этой стремительной тени ей почудилось что-то зловещее и страшное.

Прошла еще одна минута, и вдали, среди лезущих друг на друга волн, обрисовался неясный контур судна. Оцепенев от неожиданности, Ирина Павловна следила за кораблем, пока не увидела, как от его палубы оторвались длинные щупальца орудий и поползли по горизонту.

— Штурман, — крикнула она.

— Вижу, — отозвался Малявко; осматривая неизвестный корабль, он бледнел все больше и больше. — Рейдер «Людендорф» — вот что это! — ответил он, опуская бинокль.

Все молчали. Антон Денисович сосал свою носогрейку и поплевывал за борт. В чане весело плескалась рыба.

Галанина, продолжая перебирать метки, машинально спросила:

— Ирина Павловна, а дальше?..

Уставив орудия на шхуну, рейдер несколько минут шел на параллельном курсе, точно демонстрируя перед людьми свою броневую мощь и сокрушающую силу залпа, заложенную в орудийных стволах.

Весь его страшный и сложный механизм находился в непрестанном движении: вращались дальномерные башни, растворялись веера торпедных аппаратов, и орудия нетерпеливо вздрагивали, заранее приговаривая экспедицию к гибели.

Безмолвный поединок прекратился, когда на мачту рейдера взлетели три комочка и расцвели разноцветными флагами международного свода сигналов.

— Приказывают остановиться, — прочел сигнал штурман, — и лечь в дрейф.

— Нет, не останавливаться, — сказала Ирина Павловна.

— Я не до конца расшифровал сигнал, — медленно произнес Малявко и начал протирать линзы бинокля. — Дело в том, что…

— Ну?.. Что?

— …Он означает: «В противном случае перехожу к активным действиям…»

— Голодный волк и клюкве рад! — Сорокоумов снова сплюнул за борт.

Тупая, ноющая боль обожгла пальцы. Ирина Павловна только сейчас заметила, что держит руки на морозе голыми. Она натянула рукавицы и упрямо повторила:

— Продолжать движение!..

Длинные языки пламени вдруг вырвались из носовой башни «Людендорфа». И не успели они еще погаснуть, как три водяных столба с грохотом выросли перед шхуной, едва не задев бушприта.

— Стреляют, — сдавленным шепотом проговорила Галанина.

— Спокойно! — предупредил штурман. — Это еще не стреляют, а только дают понять, что если не остановимся, то будут стрелять.

— Эх, где наши головы не пропадали! — махнул рукой Сорокоумов и, выбив пепел из своей фарфоровой носогрейки, направился к мостику. — Смерть, дочка, — сказал он Рябининой, — не все берет, свое только… А ну, пошли верхние паруса ставить!..

И матросы, поняв, чего хочет от них капитан, взбежали по веревочным вантам на марсы и салинги. Под самыми небесами, повиснув на пятнадцатисаженной высоте над клокочущей бездной, они, как акробаты, разбирали снасти брамселей и марселей.

Слабая надежда зародилась в сердце Ирины Павловны.

— С какой скоростью мы идем? — спросила она штурмана.

— Узлов пятнадцать.

— А какой ход может развить рейдер?

Малявко ответил обстоятельно:

— «Людендорф» — корабль дряхлый. Думаю, что узлов двадцать максимум он даст…

— Ну, выручай нас, праматерь морская! — истово перекрестился старый шкипер.

Запрокинув голову кверху, Рябинина увидела, как распустились на мачтах три широких полотнища. Могучий свежак сиверко ударил в паруса, напружинил их, и шхуна, накренившись на правый борт, почти толчком набрала новую скорость.

— Шестнадцать узлов… семнадцать узлов, — отсчитывал штурман по счетчику лага. — Семнадцать с половиной узлов, Ирина Павловна!

Дерево мачт стонало от усилий, выдерживая на себе небывалый напор ветра; мартин-гик совсем погрузился в море и резал воду подобно ножу; брызги летели сплошным навесным дождем.

Рейдер стал заметно отставать, и Антип Денисович, повернувшись в сторону вражеского корабля, задиристо крикнул:

— Где вашему теляти губами волка за хвост поймати!..

Шхуна теперь летела со скоростью восемнадцать с половиной узлов. «Людендорф» минут десять шел на прежних оборотах. Но вот из его трубы вырвался один кокон дыма, за ним второй, третий… Под его форштевнем закипел бурун пены.