Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

— Операция «Лакс-Фанг», — пояснил адъютант. — Мой генерал ее разработал, мой фюрер ее одобрил. Нам очень хотелось в Мурманск, и мы запросили у финнов согласия на всеобщее наступление. Без Маннергейма нам одним было нечего делать. Курносым вменялось в обязанность ударить от Кестеньги на Беломорск. А мы бы тогда смяли здесь русскую оборону и вышли бы к Кольскому заливу. Но финны наклали в штаны, и в результате получилась такая каша!..

— Вот как? — призадумался фон Герделер. — А я думал, что «Долина смерти» — это сплошная большевистская пропаганда!

Адъютант, прожевывая сардинку, пьяно хохотнул:

— Ха! Какая же это пропаганда, если «Долина смерти» обозначена на всех наших картах… Идешь три километра — и все кресты, кресты, кресты. Целую рощу полярных берез вырубили для них около Киркенеса. И на каждом кресте — цветок эдельвейс… Да-да, в те дни мы все носили траур!..

— Когда же это случилось? — спросил фон Герделер. — И какое это имеет отношение к генералу? Вернее, к его печени?

Адъютант долил себе рюмку.

— Это случилось летом сорок второго года, — сказал он. — Наше наступление началось блестяще. В горных егерях, казалось, проснулся дух прежних побед. Первый эшелон с ходу форсировал Западную Лицу и вышел на ее правый берег, когда у моего генерала начался приступ. Русские сбросили егерей обратно в реку — наступление неожиданно провалилось. Это было ясно всем. Но генерал бросил на прорыв второй эшелон. И русские уложили вдоль берега всех до одного. Казалось бы, уже конец?.. Но его превосходительство, скрючившись от боли, посылал и посылал в огонь эшелон за эшелоном. А русские клали егерей вот так!..

И размашистым жестом жнеца адъютант показал, как русские косили в «Долине смерти» горных егерей генерала Дитма.

— А что русские? — полюбопытствовал фон Герделер.

— Потом они закидали наши позиции листовками. Так что нашим егерям было чем подтираться!

Оберст не улыбнулся.

— Я не думал, что здесь тоже стучат кости…

— В фатерлянде, — сказал адъютант, — не знают об этом поражении, о нем не сообщали населению. И я надеюсь, герр оберст, что вы сохраните нашу беседу в абсолютной тайне.

— О, вы можете не сомневаться! Если я узнаю, что моему мундиру известно что-либо, я его сниму и сожгу, — ответил инструктор, перефразировав слова Фридриха.

Он осмотрел бар. За столиками шумели офицеры. Солдаты гаванского патруля, вызванные с улиц, выволакивали за дверь местного фюрера — пьяного Мурда. Около музыкальной машины, со скрежетом выбрасывающей в зал мелодии маршей, сидело несколько «дарревских молодчиков» — торговых агентов министра продовольствия Дарре. А в углу, за бутылкой баварского пива, расположился корветтен-капитан с черной повязкой на лбу. Единственным глазом он молча буравил дородную фрау Зильберт.

— Кто это? — спросил фон Герделер.

— Командир знаменитой субмарины Ганс Швигер.

— О! — восхищенно сказал инструктор. — Швигер, оказывается, тоже в Финмаркене! Это делает честь нашей флотилии «Норд».

— Обратите внимание, — заметил адъютант, — как он жадно смотрит на фрау Зильберт. Но у него ничего не получится: комендант Лиинахамари капитан Френк прибыл в Финмаркен раньше Швигера…

Через несколько дней адъютант позвонил фон Герделеру по телефону и сообщил, что можно явиться на прием к командующему, который находится сейчас в хорошем расположении духа…

— Проходите, — сказал адъютант.

Инструктор, раздвинув дверные шторы, вступил в кабинет командующего Лапландской армией, отчеканил с порога:

— Оберст фон Герделер прибыл для рапорта, ваше превосходительство!

Никакого ответа. Кабинет был пуст.

— Что за чертовщина! — выругался инструктор.

— Подойдите сюда, оберст, — послышалось из-за ширмы, разделявшей кабинет надвое.

Фон Герделер прошел за ширмы и увидел своего командующего.

Генерал Дитм был сухоньким и бодрым на вид старичком, только желтизна кожи от разлившейся желчи выдавала его старый недуг. Над лысиной генерала светила кварцевая лампа, и командующий сказал:

— Советую и вам, оберст. Хорошо восполняет недостаток солнечного света… Итак, мне рекомендовали вас в имперском комиссариате как наиболее деятельного офицера. Господин Тербовен отзывался о вас в самых лестных выражениях.

Инструктор признательно склонил голову, и генерал Дитм разрешил ему говорить. Фон Герделер начал издалека: он счастлив видеть себя здесь, на шестьдесят девятой параллели, где носители эдельвейса вот уже третий год утверждают свое право владеть землями, которые нужны великой Германии будущего.