Алексей Иванов: Тени тевтонов

— Подземная железная дорога?.. — ошеломлённо переспросила она.

— Прилетевшие на гидроплане, скорее всего, по этой дороге и ушли.

Клиховский знал, что его слова произведут на контрразведчицу нужное впечатление. Дела по службе у неё невесёлые, а тут такие открытия!

— Кто вы, господин Баштубер? — напряжённо спросила Женя.

— Я ещё не всё сказал, — остановил её Клиховский. — Не берусь утверждать, но с большой степенью вероятности могу предположить, что на гидроплане сюда прилетел сам гауляйтер Эрих Кох.

В честь доктора Хаберлянда в Пиллау назвали улицу. Клиховский мог бы гордиться, что историю города открывал ему такой уважаемый человек.

Пиллау родился на закате Тевтонского ордена. В 1510 году неистовый ураган разорвал узкую песчаную косу Фрише Нерунг, что отделяла Фриш-Гаф, закрытую лагуну, от Балтийского моря. Возле Зеетифа, новоявленного пролива, стояла деревенька Вограм. С неё и начался город Пиллау.

Старый пролив у замка Лохштедт потихоньку высох и был поглощён беспокойными дюнами. Лоцманы, проводившие торговые суда через мелкий Фриш-Гаф в Кёнигсберг, перебрались из Лохштедта в Вограм. Тевтонский орден превратился в герцогство Пруссия, Польша держала Пруссию за горло. В 1627 году шведский король Густав Адольф объявил Польше войну и двинул свой флот на Данциг. Пруссия, польская невольница, не возражала, чтобы король сделал деревню Вограм базой для своего флота. Король поселился в Лохштедте и заложил близ Вограма крепость, которая должна была оберегать пролив Зеетиф. Шведы отбили Пруссию у Польши, но король погиб. Его незавершённая крепость досталась Пруссии, и пруссаки достроили её, хотя по-прежнему называли Шведской цитаделью. Пруссакам не хватало камня, и они почти до основания разобрали замок Лохштедт, а заодно до половины и другой тевтонский замок — Бальгу, что стояла на материковом берегу Фриш-Гафа.

Чтобы заполнить водой ров вокруг цитадели, строители выкопали Грабен — крепостной канал. Грабен стал первой гаванью Пиллау. Он брал начало от узкого, длинного и ветвистого пролива Иннехафен, отделяющего Пиллау от обширной отмели. Со временем другие ветви этого пролива превратились в другие стоянки для судов — Внутреннюю, Военную, Лесную и Рыбную. С помощью дамб соорудили Аванпорт, Судостроительную и Нефтяную гавани, а вместе с ними и пронумерованные затоны-бассейны — «бэкены». Пиллау стал морским городом-крепостью, который обслуживал порт и охранял путь через Фриш-Гаф в Кёнигсберг, столицу Восточной Пруссии.

Последним повелителем Восточной Пруссии был гауляйтер Эрих Кох.

— Главари вроде Коха убегают от нас во всю прыть, — сказала Луданная. — Предпочитают сдаваться союзникам. Так что вряд ли в Пиллау вернулся сам гауляйтер. Скорее он прислал сюда своего эмиссара.

— Эмиссар — тоже хороший трофей, — согласился Клиховский. — Но то, ради чего он сюда прибыл, добыча получше.

— Какая добыча? Золото, ценности, предметы искусства?

— Не думаю. У Коха было время всё нужное погрузить на ледокол. Могу предположить, что ему потребовались некие документы. Скажем, союзники согласны укрыть его, если он предоставит им что-то важное. То, что поначалу не хотел брать с собой, дабы не дискредитировать себя.

Сам Клиховский в такое не верил. Он слишком долго искал Лигуэт, и для него святыня была важнее любых документов рейха; Клиховский поневоле переносил своё отношение к Лигуэту на гауляйтера. Хотя доктор Хаберлянд в суматохе эвакуации и бомбёжек мог и не успеть сообщить Коху, что в руках у того тайна Тевтонского ордена. В общем, Клиховскому казалось, что Коху нужен именно Лигуэт и Кох вернулся за ним собственной персоной.

Клиховский и Луданная прогуливались по набережной Грабена. Капитан Луданная не хотела, чтобы этот разговор состоялся в комендатуре: слишком много чужих ушей. Руины на другой стороне Грабена, обглоданные пожаром и продырявленные артобстрелом, окрасились в багровый цвет заката, словно там ещё продолжался штурм Пиллау. Из воды торчали надстройки, трубы и мачты затопленных судов; над ними задрал решетчатую стрелу плавучий кран, вчера прибуксированный из Кронштадта. Рядом гудело лебёдками водолазное судно: эпроновцы поднимали со дна немецкий торпедный катер.

— Вы сами-то были на той железной дороге под землёй? — закуривая, спросила у Клиховского Луданная.

— На небольшом участке. Я очутился там, когда бежал из форта Штиле.

— Можете вывести на неё?