Алексей Иванов - Тени тевтонов

Замок Бальга тевтонцы основали ещё при фон Зальце. Два тевтонских корабля — «Пилигрим» и «Фриделанд» — вышли из Эльблонга в залив Фриш-Гаф. Ветер надувал паруса с чёрными крестами, гребцы ворочали тяжёлые вёсла, грозно громоздились надстройки-«кастели», похожие на зубчатые крепостные башни. В заливе на мысу крестоносцы захватили прусскую крепость Хонеда. На её руинах и поднялась Бальга. Она стала резиденцией конвента — собрания рыцарей, а затем и комтура — командира всей области.

В кирпичную кладку могучих стен Бальги были вмурованы дикие валуны — фильдиги. С вершины бургфрида, главной башни, дозорные видели дальнюю косу Фрише Нерунг, отделяющую Фриш-Гаф от моря, и пролив Зеетиф — судовой ход. Волны плясали вокруг башни-данцкера, соединённой с замком галереей на арках, и пушки данцкера держали под прицелом гавань, чтобы вражеские корабли не осмелились приблизиться к причалу. С другой стороны замка выкопали глубокий ров и перекрыли его подъёмным мостом. За рвом расположился форбург — городок для полубратьев, тоже огороженный стеной, а дальше возле кирхи рассыпались избушки пруссов-витингов с амбарами и корчмами. Багровые башни и черепичные крыши замка, вечно мокрые от балтийской непогоды, вздымались над соломенными кровлями предместья, как дракон в медной чешуе. Но до Бальги Каетану было ещё скакать и скакать.

Дорога вывела на бревенчатый мост через тёмную болотистую речку. Мост, конечно, соорудили тевтонцы. Каетан натянул поводья, придерживая Квятку. Путь перегораживал орденский караул: четыре брата-сарианта в серых суконных плащах поверх кольчуг-хауберков, а с ними рыцарь в глухом шлеме-топфгельме, похожем на клёпаное ведро, и в белом льняном плаще-герренмантеле с латинским крестом — узким и чёрным, как прорезь.

— Оплату, — спокойно сказал один из сариантов.

У Каетана не было ничего — ни германского пфеннига, ни польского скойца. Он не взял кошеля, потому что поехал на охоту, а не на ярмарку.

— Я на службе у комтура Бальги Зигфрида фон Шварцбурга! Я шляхтич Клиховский! Слово чести, что в Бальге я верну вам деньги!

Но у Каетана не было щита с родовым гербом. И ехал он по лесу один, а не в толпе других шляхтичей, которые могли бы подтвердить его слова.

— Оплату, — повторил сариант.

Каетан понял, что его не пропустят. Немцы не алчные, но упорные даже в малой корысти и от своих правил не отступают.

— Клянусь ранами Христа, у меня в Бальге отец попал в беду! — отчаянно взмолился Каетан. — Я тороплюсь! Господин рыцарь, прошу о милости!..

Железный топфгельм не выражал никаких чувств. Проще было взывать к пивному котлу. Сарианты угрожающе наклонили копья.

…Истинный рыцарь двинул бы коня прямо на караул: пешим конного не остановить. Но Каетану не хватило духа. Мелкий дождик сеялся на плахи моста, на тёмную воду речки, на суконные плечи сариантов. Каетана душила ненависть к немцам, к их плащам и крестам, к их неумолимой властности и тяжёлому, узловатому языку. Но Каетан покорно попятил Квятку, повернул её и съехал с дороги. От унижения у него дрожали губы, как у ребёнка.

Он приметил брод совсем недалеко от моста. Топкий берег здесь зарос густой осокой. Квятка хлюпала копытами и недовольно мотала башкой, не доверяя воде. Каетан похлопал её по шее, успокаивая, и послал вперёд.

Но дьявол, желая погубить человека, становится упрямым, как немец. Почти на середине реки Квятка вдруг оборвалась на правую заднюю ногу и осела, а потом дико заржала и начала биться, взметая фонтаны брызг. Каетан не удержался в седле и боком рухнул в воду, нелепо цепляясь за поводья. На счастье, он не запутался в стременах, не то бы захлебнулся, повиснув вниз головой. Он извернулся и вскочил, оскальзываясь на зыбком дне, и вслепую наткнулся сапогом на илистую корягу — это на неё напоролась лошадь.

Квятка металась на месте, ржала и вскидывалась на дыбы, молотила передними ногами, как в галопе, и не подпускала к себе. Каетан понял, что она застряла задним правым копытом в коряге, а потом дёрнулась освободиться — и что-то повредила: вывихнула сустав или даже надломила плюсну. Каетан беспомощно смотрел на несчастную кобылу, не зная, что делать.

Он обернулся. Немцы молча глядели на шляхтича и его покалеченную лошадь. Речка журчала вокруг мостовых свай. Над осокой носились кулики. За мостом на западе тускло светилось облачное небо. Невидимое солнце таяло в лесных вершинах. Гнилой угол Балтики тихо прел в тёплой мороси дождя.