Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

А «ими» — это партийная верхушка, с привязанностью к которой никак не расстанется изрядная часть нашего общества. С горящими глазами вспоминают: «Какие люди были!..» Это ленинизм и ВЧК-КГБ. Это волки внутри нашего народа. Всегда два народа в одном.

Я вынесу (вынес) все обиды и ни одной не спущу — Варлаам Тихонович был непримирим.

Неискаженный человек в искаженном мире обречен. Но существо его не смирялось с обреченностью. И тогда он чувствует в себе готовность силой противиться умерщвлению жизни, любимой им жизни (не «их» собачьей жизни, жизни полиграфов полиграфовичей шариковых и швондеров) и жизни миллионов других, ибо знает: «они» (захватчики власти в Кремле и на Лубянке и их множественная подпорка по всей стране) потешаются над всеми словами, им в забаву интеллигентские упражнения словом. Они всерьез принимают лишь пулемет, гранату, танк, расстрел. Только тогда в них просыпается человеческое, ибо страх заставляет их искать выход, защиту для себя и своих семей.

Неискаженный человек в искаженном мире…

Муки десятилетий каторги, гибель на его глазах тысяч и тысяч людей, совершенная нечувствительность и неподсудность палачей, узаконенное убийство невиновных подводят Шаламова к единственному для него выводу всей жизни: со злом такого характера, как в России, следует бороться не пером, а штыком и пулей, ибо в зло вовлечена и заметная часть народа.

А это — Гражданская война. Опыт жизни не дает для Шаламова иных решений, он в них не верит. Все другие решения оставляют власть хищникам и палачам. И штык, пуля — данный вывод для него, как приговор, который обжалованию не подлежит. Иначе зло, как монголо-татарское иго, зависнет на 100, 200, 300 лет… Жди, покуда образумятся могильные черви и согласятся на другую пищу. Нет, им, сколько будет земля, подавай трупы…

Варлаам Тихонович родился в 1907-м, скончался в 1982 г. Это 75 лет не жизни, а судороги, боли, стона и проклятий нелюдям. И крепнущая до твердости стали решимость отлить память о своем времени в жар и кровь строк. Пройти все, вытерпеть (и тогда, когда лечь, не дышать — радость), но сложить строка за строкой память ленинского постижения будущего, о котором сейчас глумливо говорят: это народ захотел.

Народ верил в счастье сколько помнит себя, как и мечтает о счастье любое здоровое существо на земле,будь это домашний воробей или селезень, которого стремительно несут в неведомые дали крылья. Все живое жаждет счастья. И народ поверил в обещания счастья, но не в черный или красный колпак ката с прорезью для глаз, дабы углядеть, куда опускать топор или набрасывать петлю. Не это народ видел за обещаниями Ленина и его партии. Народ оказался обманут, когда взял винтовку в Гражданскую войну. Он поверил: его счастье украдено богачами и царем. И счастье можно вернуть лишь силой, иначе не отдадут. Это прокричали ему Ленин, Троцкий и большевики.

И народ, приняв винтовку, подсумки с патронами, буденовку с пятиконечной звездой, пошел за УКРАДЕННЫМ СЧАСТЬЕМ.

А «украденное счастье» — это не что иное, как мечта о социальной справедливости, мечта о мире без всеуничтожающей власти наживы. Есть ты и человек — ничто другое не разъединяет нас и не имеет значения. Смысл и значение имеет только сам человек.

Это коренное в мечтах, свойстве и безотчетных устремлениях русского народа. В этом, и только в этом, его социалистичность.

Во всем мире подобные настроения давно уже и бесследно изжиты. Изжиты историей, особенно самой последней ее частью — капитализмом. В русском народе это настроение гнездится прочно и неистребимо, составляя один из важных стержней его мироощущения.

Многочисленные национальные образования рвут плоть русского народа, становясь (хотят они или нет) на сторону зла, пособничая возрождению большевизма. Темное и кровавое из еще вчерашнего прошлого забываются. Ад нынешней жизни как бы оправдывает большевизм.

С одной стороны в народ вцепился хищный бюрократический аппарат, вскормленный КПСС (это КГБ, партия, реакционный генералитет и различного рода кровососы, вышедшие из прошлого). А с другой — плоть народа, его тело, мозг, волю разрывают, ослабляют движения меньшинств, которые требуют самостоятельности вне России.

России грозит стать только географическим пятнышком. Ибо эта игра в независимые автономии приведет к утрате Россией ее государственности, и уже окончательно.

Оборотни от партийной бюрократии сознают: Союз им не удержать. Республики, рано или поздно, освободятся от подчинения центру и обретут самостоятельность. И вся эта бывшая партийная рать, жадно грабя народ, присваивая, хапая, отступает на просторы России — это ее дом, его она не уступит. Ради этого бывшая «номенклатура» вкупе с иностранными хищниками обращается к крайнему средству — разваливает Россию руками ее же народов, которые в ослеплении национальных лозунгов и чувств берут на себя роль марионеток-разрушителей. Самое трагическое — что в результате разоренная Россия, слабая и безвольная, потерявшая себя, станет добычей — не самостоятельной страной, а всего лишь добычей. И уже никто не сможет противостоять любым захватчикам власти.