Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Кажется, дай этому народу веревку, и он по взаимному согласию перевешает сам себя, как в известном анекдоте о профсоюзном собрании, имевшем хождение в начале 70-х годов. Помните? Профсоюзное собрание приняло решение всем повеситься. И каждый член ленинских профсоюзов принял решение стойко. Лишь один осмелился и спросил:

— А веревку самим принести или будет казенная?

Нет, скорее всего, казенная не потребуется.

А вот это что?

«Местные жители охотно выдавали беглецов: за каждого пойманного платили поштучно — столько-то килограммов муки, столько-то метров мануфактуры…» [146] Берия: конец карьеры. М., Политиздат, 1991. .

И выдавали и брали мучишку, пекли оладьи, кормили деток кровью и мясом замученных. И вырастали из деток вурдалаки, бесчувственные к страданиям люди. И понес народ на своем теле гнилые язвы позорных болезней.

«Если охранники настигали беглецов неподалеку от лагеря, они пристреливали их на месте и тащили тела на волокушах к йахте. Здесь их, истерзанных овчарками, должны увидеть на утреннем разводе все бригады. Тех беглецов, что успевали уйти далеко, бросали в тундре, отрубив кисти рук — для доклада (отчета. — Ю. В.) по начальству. Однако кисти рук — скоропортящееся доказательство, и спустя некоторое время из ГУЛАГа поступило новое указание — доставлять уши погибших…»

Знать все это — и дать преступникам, создателям этого режима дичайших преступлений спокойно жить на пенсии, катать в черных «Волгах», носить залитые золотом погоны…

Что это?..

К пыткам и у чекистов и у вождей было более чем своеобразное отношение. Просто эпические картины рисует «постоянно-бесконечный» член политбюро Молотов (совсем в духе застеночных пыток времен блаженной памяти императора Петра Алексеевича).

«Мы пришли в Госбезопасность. Там я был, Микоян. По-моему, было несколько членов Политбюро…

Он (Рудзутак. — Ю. В.) жаловался на чекистов, что они применяют к нему такие методы, которые нетерпимы. Но никаких показаний не давал.

«Я не признаю ничего, что мне приписывают». Это в НКВД Рудзутак говорил, очень били его, здорово мучили. Крепко стоял на своем. Его, видимо, здорово пытали».

— Это через Берию проходило?

— Не без него.

— Неужели вы не могли заступиться, если вы его хорошо знали?

— Нельзя ведь по личным только впечатлениям! У нас материалы». (Это из беседы Молотова с писателем Чуевым.)

Ян Эрнестович Рудзутак родился в 1887 г. в Латвии, профессиональный революционер. Много лет состоял членом и кандидатом в члены политбюро. Был казнен на Лубянке в 1938 г. на 51-м году жизни.

Итак, бывший член политбюро, ближайший товарищ явившихся в застенок членов политбюро (они пришли удостовериться в степени его виновности) жалуется им, можно сказать, с дыбы на нечеловеческие пытки, заявляет о своей невиновности, но на них это не производит впечатления. Не того они закала, большевики, дабы поверить вот так, на слово, коли тут в наличии «материал».

Ни сердца, ни совести, ни ума…

И ни одному в голову не придет (уж о сочувствии и речи быть не может), что даже при этих самых «материалах» (которые совершенно очевидно подделаны, фальшивы) нельзя бить, пытать — не дано такого права никому на земле.

Но это как-то не светит в голове ни у одного из членов высшего руководства партии — великой партии, «совести эпохи».

Миленькое дело. Ходят в застенок, как на прогулку, глазеют на своего измордованного, полуживого товарища, как и на других людей в камерах, знают, что и его и их вот-вот пустят в расход, — и потом в один голос блажат, что ничего не ведали о пытках и вообще терроре. И Ленин святой! А ежели кто и виноват, то подлец Берия и, может быть, Сталин, но он все же «гениальный революционер», и народ ему очень многим обязан, и вообще при нем от сохи до ракет и атомного оружия развились.

За усталостью, горечью обид приходит тоска. Такая огромная — не уместится в душе!

Невыразимо жаль дней. Сматывается жизнь, укорачивается.

А она так дорога! Не отрываясь, смотрел, смотрел бы… на каждую травинку, на каждое облако…

И ласкаешь взглядом все вокруг, будто сейчас умирать.

Господи, это богатство — жизнь! На что ж мы его размениваем?

Такое богатство — не охватишь взглядом, не выслушаешь — сколько прелестных звуков. И краски — сколько цвета, сочетаний! И все это мы не замечаем. Ради чего не замечаем? Что приобретаем взамен?..

А ветер — что лучше? А шум листвы? А плеск ручья, дождя?..

Что же мы ищем? За что травим друг друга?..