Олег Капустин - Судьба генерала

Сразу после окончания оперы Александр поднялся за кулисы к примадонне. Она сидела у большого зеркала и снимала большим куском ваты, намазанным вазелином, грим. Лицо у певицы было уставшее и грустное. Она только что заметила у себя новые морщинки на лбу и под глазами и седой волос у виска. Постоянные гастроли и беспорядочный образ жизни давали о себе знать.

Примадонна старела. Вдруг она вздрогнула: в зеркале над её головой появилось лицо Стародубского, мрачное и с большими горящими глазами, как у байроновского героя. Он был очень красив в чёрном фраке и белом галстуке, оттеняющем загоревшее на стамбульском солнце породистое аристократичное лицо.

— Ты что же делаешь, Натали? — проговорил граф тихо сквозь зубы.

Это был верный признак, что он очень зол.

— Я же тебе ясно, на русском языке объяснил, что не хочу тебя видеть. Почему ты не могла передать всё, что необходимо, Бутенёву? Тебе что, захотелось поиздеваться надо мной? — Александр схватил за плечи и так тряхнул певицу, что у неё клацнули зубы.

— Отпусти, ты делаешь мне больно, — взвизгнула Натали и, когда граф отступил на шаг и убрал от греха подальше за спину руки, которые просто чесались ухватиться за эту длинную белую нежную шею, повернулась и грустно спросила: — Почему ты меня избегаешь, Саша? Неужели ты забыл, как мы были счастливы в Петербурге всего пять лет назад?

— Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, дорогая, вспомни Гераклита. Так же нельзя пережить и чувства, которые уже давно прошли, — проговорил так, словно сам себя хотел в этом убедить, и прошёлся по комнатке, буквально заваленной корзинами с цветами.

— Но я же вижу по твоим глазам, что ты говоришь неправду. Да и плевать я хотела на твоего Гераклита! — Певица швырнула попавшуюся ей под руку расчёску в угол.

— Плевать на великого мыслителя, хотя и жившего две с половиной тысячи лет назад, недостойно даже для такого человека, как ты, а уж плевать на объективную реальность, заключающуюся в его словах, просто глупо, дорогая, — усмехнулся дипломат и повернулся к Натали. — Ну, давай выкладывай, что ты там разнюхала в постели французского посланника, и я пойду, у меня ещё дел полно, некогда мне здесь по пустякам прохлаждаться.

— Я не разнюхала, а узнала важную для нашей державы информацию, а не пустяки, как ты изволишь выражаться, философ хренов. И с этим Варенна я связалась только потому, что тебе необходимо было узнать, что замышляют французы здесь, в Константинополе. И вообще, ты неблагодарная свинья, я ведь только ради тебя приехала в эту захолустную турецкую дыру, — всхлипнула, примадонна и швырнула теперь уже прямо в дипломата зеркальце в серебряной оправе.

— Ну конечно! — прорычал Александр. — Это я тебе приказал залезть в постель к паршивому лягушатнику и пьянствовать с ним днями напролёт.

— Не ори на меня! — вскочила со стула Натали; розовый шёлковый халат на ней распахнулся, обнажив внушительного размера грудь великолепной формы и свежести. — Ты же сам сказал, что твои чувства уже давно остыли. Так чего же ты ревнуешь? Или ты как собака на сене — сам не ам и другому не дам?

— Ах ты стерва! — воскликнул Александр и залепил звонкую пощёчину примадонне.

Она отлетела в другой конец гримёрной, на пышные корзины с цветами. Натали круглыми потемневшими, васильковыми очами взглянула на графа, потрогала щёку и удивлённо и растроганно проговорила:

— Господи, Сашенька, да ведь ты меня всё ещё любишь! Поэтому ты и не хотел встречаться со мной. Тебе было очень больно. Я тебя, милый, отлично понимаю. Ну почему же ты мне это не сказал с самого начала?

Наташа вскочила и бросилась на шею Александру, который вдруг неожиданно для себя схватил в объятия плачущую красавицу, сжал её так, что у неё захрустели все косточки, и упал вместе с ней на широкую кушетку, стоявшую рядом. Им теперь было не до ценных донесений.

А рано утром с глубоким чувством вины перед собой, своей честью и вообще перед всем миром Стародубский возвращался на извозчике на свою квартиру, но, несмотря на мучившую его совесть, был счастлив. Граф глубоко и с наслаждением вдохнул ещё прохладный утренний воздух, посмотрел в голубое пространство между домами, где виднелся Босфор, и увидел небольшое военное судно, идущее по проливу под малыми парусами. На его корме развивался Андреевский флаг. Это был корвет «Штандарт», на котором в Стамбул прибыл генерал Муравьёв.

Этим же утром дипломаты собрались в Буюк-дере на вилле русского посла на встречу с посланником самого императора России. Общее совещание была коротким. После него Стародубский наедине доложил генералу Муравьёву обстановку в Стамбуле и в Турции по данным местной агентуры. Николай Николаевич похвалил Александра за блестяще проделанную работу.