Олег Капустин - Судьба генерала

— Ишь уставился, — проворчал почему-то недовольно Степан.

Но тут вдруг до них донеслись какие-то странные звуки. Вроде бы человеческий голос, но раздавался он откуда-то из-под земли. Сапсан взмахнул сильными крыльями и улетел.

— Фу-ты, чёрт, — перекрестился Степан, — уж не покойники ли голос подают?

— Да это землекопы поют, — ухмыльнулся ямщик, пощёлкивая кнутом по круглым бокам упитанных лошадей. — Колодец роют, горное масло добыть хотят, «фитажен» называется. Пока до него докопаешься, и вправду в живого покойника можно превратиться — не работка, а жуть!

Они подъехали к грудам свежевыкопанной земли. Двое мужиков в грязных дырявых рубахах и портах качали мех, подавая в колодец воздух. Другие двое вытаскивали привязанные за верёвки ведра с землёй. Из колодца раздавался глухой то ли вой, то ли песня.

Молодой офицер выпрыгнул из коляски и заглянул в колодец.

— Кто это там? — спросил он.

— Андрюшка.

— А чего он там воет-то?

— Поёт, ваше бродь, копает и поёт, чтобы слыхать нам было, когда обомрёт.

Звуки из-под земли оборвались.

— Ну вот, так и есть, обмер паря, надо поспешать, а то и вконец окочурится, — проговорил черноволосый мужик с густой бородой, крючковатый нос и круглые красные глаза.

Он ухватился заросшими чёрной шерстью ручищами за верёвку и рванул что есть силы.

— Пособляйте, чего стали? — заорал высокий тощий, с густой, давно не чесанной чёрной бородой мужик и схватил верёвку.

Скоро на поверхность вытащили грязного посиневшего парня. Положили на землю. Закатившиеся глаза смотрели куда-то в небо, рот был открыт. Дыхания не слышно.

— Дыши, Андрюшка, дыши! — выкрикнул черноволосый и нажал на грудь лежащего несколько раз.

Землекоп задышал, хрипло и судорожно, потом ровнее.

— Оклимается, — мотнул чёрной бородой мужик и повернулся к стоящим рядом: — Ну, кто следующий? Ты, Петро? Полезай, полезай. Работы ещё непочатый край.

И высокого бледного парня стали обвязывать верёвкой. Скоро он исчез в колодце.

Степан достал из кармана фляжку и наклонился к лежащему.

— Испей, паря, испей, — проговорил вахмистр, поднося фляжку ко рту посиневшего землекопа.

Тот начал часто глотать. Кадык на его худой шее задёргался. Запахло водкой. Мужики, стоящие рядом, завистливо улыбнулись.

— И вы тоже выпейте, — сказал Степан, когда лежащий вернул фляжку. — Ну и видок у вас: краше в гроб кладут.

А молодой граф тем временем сунул в грязную руку уже поднимающегося парня пару золотых и пошёл к коляске. Когда они отъезжали, вновь раздалась глухая и протяжная песня из-под земли. Коляска медленно удалялась, словно уплывала по серебристым волнам ковыля, гуляющим по бескрайнему степному морю. Грязные и оборванные мужики смотрели ей вслед как чудесному видению, случайно посетившему их.

— Эх, хороший барин, добрый барин, — покачал лысой головой один из мужиков и по-детски улыбнулся.

— Ну, чего встали? — закричал на них чернобородый. — Кто работать-то будет?

— Работа не волк, в степь не убежит, — проворчал громадный косматый мужик и подошёл, раскачиваясь как медведь, к парню, который только что получил золотые от офицера. — А ну, давай сюды деньги, мозгляк! — прорычал он и ухватил того за густые белобрысые патлы.

— Не дам, — оскалился парень, пытаясь вывернуться из могучих лап.

— Отдашь, куда ты, паря, денешься! — самодовольно ухмыльнулся детина. — Разве что без головы захочешь остаться, так я мигом сверну, как курчонку.

Он поднял парня за волосы и, ухмыляясь, смотрел, как тот извивается от боли, пытаясь достать ногами до земли.

— Отдай, Андрюш, ему деньги. Чёрт с ними! Ведь он и вправду тебе башку отчекрыжит. Сам, что ли, не знаешь? Гаврила зверь, а не человек. — Лысый мужик жалостливо смотрел на парня. — Гаврюш, отпусти мальчонку. Отдаст он тебе денежку, отдаст. Кому же помирать хочется в расцвете-то лет?

— Правильно, Силыч, гуторишь, правильно. Послушайся его, Андрюшка, Силыч тебя плохому не научит. Он у нас добренький, — издевался громила.

— Ну хорошо, чёрт с тобой! Отдам я тебе золотые, мочи нет терпеть больше, — простонал Андрей. Из его зелёных глаз по худому лицу текли слёзы.

— Давно бы так, — довольный Гаврила отпустил парня, и тот плюхнулся на землю.

— Сговорились, и правильно. Так и надо. Ведь против силы, Андрюшенька, не попрёшь, — закивал лысой головой Силыч, подбадривая парнишку.

Андрей встал, шмыгнул носом, засунул руку глубоко за пазуху.

— На, держи, — сказал он Гавриле.