Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Ты прав, Кирилл, эта самая кавалерия живёт в моём сердце, — признался Семён Константинович. — И не меня одного она волнует — всех, кто вырос в её рядах. Это не страшно, Кирилл, страшно другое — смотреть себе под ноги и не видеть того, как на западе стремятся любой ценой механизировать свои вооружённые силы. Я согласен с тобой, что пришло время сдавать кавалерию в архив. И нам бы нужно это сделать, но чем мы её заменим? Пока наша военная промышленность не может дать нам много танков и самолётов. Скажу больше, — горячо продолжал Тимошенко. — Маршал Ворошилов многие годы был у руля наркомата, но сделал очень мало для перевода Красной Армии на механизированные рельсы. Да и Семён Будённый всё ещё ратует за конницу. У него по этому вопросу даже был конфликт с маршалом Тухачевским.

— А вы, Семён Константинович, разве не грешны в этом деле?

— Грешен, Кирилл, но, когда в тридцать девятом я командовал войсками Украинского фронта по освобождению Западной Украины, понял, как мало у нас боевой техники. А когда принял Северо-Западный фронт и мы с тобой сражались против финнов, убедился в том, что все наши неудачи первого периода войны с финнами заключались в нехватке танков и орудий крупного калибра. А как плохо была подготовлена к боям кавалерия! Надо идти в бой, а лошади по льду скользят и падают. И атака сорвалась. Позор!

— У меня в 7-й армии тоже оказалось неподкованным целое кавалерийское соединение! — загорячился Мерецков. — Кто был виноват? Командир дивизии! Пришлось свою власть употребить… А вообще-то я прозрел по вопросу кавалерии в боях в Испании. Если бы не наши танки, которые с большим трудом нам туда поставляли, я бы не смог разбить франкистов под Мадридом, а итальянцев под Гвадалахарой. Уже там я понял, как важно иметь в армии танки.

Маршал Тимошенко сказал, что на следующей неделе пойдёт на доклад к Сталину и поставит вопрос о резком увеличении выпуска танков новейших образцов. Он поручил Мерецкову подготовить справку, но прежде переговорить с начальником Генштаба Шапошниковым: у него светлая голова и он даст дельные советы.

— Я всё сделаю, Семён Константинович, — заверил его Мерецков. — У меня уже был на эту тему разговор с Борисом Михайловичем.

И ещё одна проблема насторожила Кирилла Афанасьевича. В Белоруссии он проводил штабные учения в двух танковых корпусах. При обсуждении итогов пришёл к выводу, что это направление близ границы очень опасное, что отсюда танковые корпуса перебрасывать нельзя, хотя кое-кто из руководства округом предлагал заменить их стрелковыми и кавалерийскими частями. Командующий округом генерал Павлов поддержал Мерецкова.

— Лошадь, хоть она быстра и поворотлива, танк никогда не заменит! Если кто-то думает по-другому, я весьма сожалею. Но, пока командую округом, танки будут играть решающую роль в войсках! Кстати, — продолжал Павлов, — как я понял, ваш начальник, Кирилл Афанасьевич, недооценивает роль танков. Видно, крепко засели в его голове лошадки. Но, увы, время лошадок уходит в прошлое, на смену им пришли стальные кони.

— Водится такой грешок за Семёном Константиновичем, — без всякого лукавства сказал Мерецков, — хотя мы уже беседовали на эту тему.

Упрёк генерала Павлова в адрес наркома обороны нашёл своё подтверждение. Когда итоги учёбы по военным округам подвели в Москве и проинформировали о них Председателя Совета Народных Комиссаров, было признано, что подготовка стрелковых соединений и авиации поставлена удовлетворительно, а операции артиллерии и её умение взаимодействовать с пехотой — хорошо. Не сложилось единого мнения о танковых войсках. «Я старался внимательно следить за новой ролью танковых войск, вытекающей из нашего опыта и опыта операций германской армии в Западной Европе, — вспоминал Мерецков, — и считал, что у нас танковых соединений и корпусов ещё мало и подготовка их недостаточная. Нарком придерживался более оптимистического мнения. Расхождения во взглядах между нами по данному вопросу позднее углубились».

После того как все вопросы по учениям были обсуждены, Сталин пригласил участников заседания на ужин к себе на квартиру в Кремле. Там вновь стали дискутировать по военным вопросам.

— Нам нужен сейчас более молодой начальник Генерального штаба, — вдруг сказал Сталин. — Товарищ Шапошников начал частенько прихварывать. Кроме того, возникла необходимость использовать его на другой работе — строительстве укрепрайонов. Борис Михайлович мог бы стать заместителем наркома. Как думаете, товарищи, кого можно назначить на пост начальника Генерального штаба? — Вождь почему-то пристально посмотрел на Мерецкова.