– Они же внуки твои родные. Не печалься, батюшка. Глеб сейчас с князем Ярославом в Монголию пошел, а Борис тебя проводит до Сарая. Василия Ярославского кликнем. Он не откажет. Вот тебе и подмога, и охрана, и проводники.
Из Ростова выехали в конце лета 1245 года. В ставку Батыя прибыли уже к середине сентября.
Батыю доложили о прибытии черниговского князя. Батый приказал шаманам провести Михаила через священный ритуал и только после того поставить пред очи свои.
Князь Михаил прошел через очистительный огонь. И кустам, несмотря на предупреждение черниговского епископа, поклонился. Тогда боярин Федор напомнил князю о наставлении отца духовного. «Михаиле, помнишь ли поучение духовного отца своего не кланяться идолам?» – сердитым шепотом прошипел боярин.
Шаманы жестами приказали Михаилу идти с боярином дальше и подвели их к шесту, на котором висела маска Чингисхана. Михаил устрашился грозного вида и заупрямился: «Негоже нам, христианам, идолам поганым кланяться. Ваш царь Батый кичится тем, что признает все веры на земле. Тогда пусть не заставляет меня быть идолопоклонником».
Послали в шатер Батыя слугу именем Елдега. Тот вернулся быстро:
– Царь Батый велел сказать тебе: почему он, царь, покоривший одиннадцать земель и народов, уважает твою веру, а ты, пес, который потерял землю свою, и народ свой отдал на волю победителям, не уважаешь веру Великого хана?
Михаил был оскорблен дерзкими словами Батыева слуги. Свидетелями унижения был его внук Борис и сыновец 29 29 Сыновец – племянник.
Василий Ярославский и множество бояр, дружинников и слуг. Княжеская гордость взыграла:
– Передайте Батыю: тебе, царь, кланяюсь, потому что Бог поручил тебе царствовать на этом свете. А тому, чему велишь поклониться, – не поклонюсь!
Елдега, будто ждал вздорных слов, засмеялся:
– Михаил, знай – ты мертв!
Внук Михаила, Борис, испугавшись поворота событий, упал на колени перед дедом.
– Господин мой, отец родной, поклонись татарскому Богу. Убьют тебя слуги Батыевы! – умолял Борис деда, заливаясь слезами.
– Я того и хочу, за веру пострадать, за Христа кровь пролить…
Бояре ростовские и ярославские начали уговаривать Михаила не упрямиться. Обещали грех поклонения идола на себя взять. Но Михаила обуял гнев. Он сбросил с себя плащ, затопал ногами и закричал:
– Возьмите славу этого света! Вы только именем христианским называетесь, а поступаете, как поганые язычники!
Боярин Федор, чтобы прекратить уговоры, начал отпевать себя и князя своего. Михаил подхватил пение. Два престарелых человека, протягивали руки к небу, прося у Христа прощения и моля его о милости.
Борис и Василий, глядя на них, плакали. В толпе послышалось:
– Убийцы идут от царя! Кланяйтесь! Кланяйтесь!
– Мученики твои, Господи, не отреклись от тебя, и тебя ради, Христос, страдают! – повысил голос боярин Федор. Михаил вторил ему.
Убийцы подъехали верхом. Они спешились и стремительно набросились на Михаила. Двое растянули ему руки, а третий ударил под дых. Михаил содрогнулся, ловя ртом воздух. Ещё несколько ударов в грудь нанесли ему убийцы. Михаил стал оседать на землю. Его отпустили, и когда он свергнулся, ещё долго били ногами. Один из слуг Батыевых, бывший православный именем Домиан, поднял голову Михаила за волосы и, орудуя большим кинжалом, перерезал ему горло. Деловито отделил голову князя от тела и откинул прочь.
Елдега подступился к боярину Федору:
– Видел смерть господина своего?! Хочешь ли получить в управление княжество Михаила?
Боярина Федора била дрожь:
– Княжения н-н-не хочу! Богам вашим н-н-не поклонюсь! Страдать б-б-буду, как князь мой….
Елдега кивнул Домиану:
– Давай!
Боярина Федора растянули за руки, долго били в грудь, потом запрокинули голову и резанули по горлу кривым кинжалом.
Обезглавленные тела князя Михаила и боярина Федора вынесли за пределы Сарай-Бату и бросили на съедение псам, так же, как когда-то в Чернигове обошлись с ханскими послами.
Заказ Ярослава Батый выполнил.
Дикие литовские племена вдруг осознали свою силу в единстве. Многие из них объединились вокруг князя Миндовга и устремились на новгородские, полоцкие, смоленские земли. Дружина Александра постоянно находилась в разъездах, то там, то тут воюя с разбойничьими шайками литвинов.
Полоцк, родина жены Александра, был захвачен Миндовгом и утрачен для полоцкого князя навсегда. Параскева с сыном Василием отправилась к родным в Витебск, навестить и утешить престарелых отца и мать. На обратном пути обоз, с которым шла Параскева, был окружен бандой литвинов. Жена Александра и сын Василий попали в плен. Гонец, прискакавший в Новгород с места событий, сообщил Александру о беде.
Читать дальше