Виталий Шурыгин - Морис д'Эльбе. Герои Вандеи. За Бога и Короля. Выпуск 9

В Бопро арестован монах по имени Коквиль, друг д’Эльбе.

В виду того, что Франция вступила в войну, с 20 апреля 1792 года, Законодательное собрание приняло 27 ноября 1792 года, еще более суровый декрет против не присягнувших священников. Они приговаривались к изгнанию, если же не присягнувший священник продолжал оставаться во Франции, он приговаривался к десятилетнему тюремному заключению!

арест не присягнувшего священника

Король выступил против этого декрета, но скоро наступит 10 августа, а затем и провозглашение Франции республикой и тюремное заточение Короля вместе с семьей в Тампль. Приход к власти Конвента лишь ужесточил меры против не присягнувших священников, они уже не только томились в тюрьмах, но и шли на смерть за свои убеждения!

казнь священника

Поэт и историк Ламартин пишет о той поре во Франции

«Партия коммуны хотела с корнем вырвать все, что могло напомнить религию, и веру из сердца и из самой почвы Франции. Колокола, этот звучный язык христианских храмов, были перелиты в монету или в пушки. Раки, реликвии, предметы, посредством которых воздавались народом почести апостолам и святым католической веры, были лишены своих драгоценных украшений и выброшены. Депутат Руль разбил на площади в Реймсе склянку с миром, которая, как гласила древняя легенда, была принесена с неба, чтобы помазывать королей божественным елеем. Директории департаментов запрещали учителям произносить самое имя «Бог» во время занятий с крестьянскими детьми. Андрей Дюмон, посланный с полномочиями в департамент Севера, писал Конвенту, «Я арестую священников, которые позволяют себе справлять праздники и воскресенья. Я уничтожаю кресты и распятия. Я в восторге. Повсюду запирают церкви, сжигают исповедальни и изображения святых, из священных книг делают пыжи для орудий. Все граждане кричат:,«Долой священников! Равенство и разум!»

В Вандее, представители Лекиньо и Леньело преследовали даже торговцев воском, поставляющих свечи для религиозных обрядов. «Раскрещиваются массами», сообщали они:-«священники сжигают свои грамоты на священство. Таблицы прав человека заменяют на алтарях дарохранительницы смешных таинств». В Нанте на кострах, сложенных на площади, сжигались статуи святых, образа, священные книги. Депутации патриотов являлись в каждое заседание конвента и приносили ему имущество, награбленное с алтарей. Жители соседних с Парижем городов и деревень целыми процессиями привозили в Конвент на тележках золотые реликвии, митры, чаши, дароносицы, дикосы и паникадила из своих церквей. Знамена, водруженные на грудах этих предметов сваленных в безпорядке, носили надпись «Обломки фанатизма».

допрос

Тем временем, у Мориса умирает мать, в октябре 1790 и он теряет первого ребенка, в начале 1791 года. В ноябре 1791 года он решает покинуть Францию и отправляется в Кобленц (Саксония) резиденцию братьев Короля, а оттуда путь ведет его в Вормс, древнюю столицу Бургундии, там он встречается со своим кузеном, шевалье д’Эльбе, что представляет его принцам. Морис становится адъютантом генерала Ла Соле. Армия Вормса насчитывает всего 8000 человек.

Однако вскоре Морис разочаровывается в эмиграции, видя, что она на деле ничего не может сделать, проводя время в балах и пирах, да за карточным столом, и он уже считает утопией поход эмигрантов на Париж, пусть даже поддержанный Пруссией и Австрией. К тому же Законодательное Собрание повелевает вернуться всем эмигрантам под угрозой полной конфискации их имущества (а жена Мориса осталась во Франции!) и 30 апреля 1792 года Морис входит в свой дом в Ла Лож-Вожиро.

Морис старался жить тихо и незаметно, как обычный помещик. Он не едет спасать Короля, как, к примеру, Шаретт, Лескюр или Лярошжаклен. 10 августа он встречает в своем поместье, а не во дворце Тюльири, среди его защитников, в Париже.

В нескольких лье от его дома, в Монкутане, 12 августа, 8000 или 10 000 крестьян с палками и косами поднялись и пошли на Бессюир. Под Белым знаменем, с цветами лилии и криками «Да здравствует Король!» они дошли до Шатильона. 21 августа, восставшие предъявили петицию меру Бессюира Делоше со своими требованиями. На другой день, восстание было буквально потоплено в крови жандармами и национальными гвардейцами под командованием лейтенанта жандармерии Буасарда и последовавших за ним репрессиях. Было убито 220 человек, арестовывали, а затем отправляли на гильотину всех, реквизировали зерно и домашний скот, оставляя семьи повстанцев умирать голодной смертью.