Владимир Малышев: Тень Надежды. Тени уничтоженных империй. Книга II

– Иди-ка сюда! – крякнул он, пытаясь втащить мертвеца.

Но тот как будто упёрся в стену и не желал сдвинуться ни на дюйм. Стен напряг все свои мышцы и изо всех сил дёрнул клевец. Раздался хруст и клюв, разломав уцелевшие рёбра, вылетел из тела, оставляя на месте сердца огромную рваную рану.

– Убил, – произнес он, лёжа на земле и видя, как из стоящего на коленях тела вываливаются внутренности. Мертвец постоял так немного, а затем поднялся, встав в строй, ничуть не огорчённый новой огромной дыре в себе. – Почти, – разочарованно добавил Стен.

Ещё несколько раз он пытался втянуть мертвеца внутрь круга, но после того, как его самого чуть не утащили в толпу, он перестал испытывать судьбу. Когда уже стемнело, он решил лечь спать. Именно лечь, а не вздремнуть, опираясь о пень, как вчера. Заснул он быстро и проснулся только тогда, когда рассвело. Он не мог понять, который сейчас был час, так как небо, сокрытое густым туманом и забелённое солнечными лучами, напоминало молочную реку.

– Эй, парни, сколько времени я проспал? – спросил он стонущих мертвецов. – А, ладно, время прочистить вам головы.

Стен схватил свой молот и начал крушить головы своим стражам, но на месте каждого упавшего тут же появлялся новый. Проработав так несколько часов, он заметил, что мертвецы уже толпятся на телах своих друзей. Он залез на пень и увидел, что восставшими забито всё пространство вокруг, докуда мог дотянуться его взгляд. А в таком тумане он мог видеть не дальше, чем на десяток саженей. «Долго же мне придётся их тут выкашивать, – прикинул он. – Это же сколько потом могил придётся копать?» Так и просидел он до конца дня на пне, думая, что делать дальше. Его спасительная клетка стала для него тюрьмой, из которой не было выхода. А ещё его мучил нестерпимый голод.

Теперь всё его время занимало одно и то же: Стен дубасил мертвецов, ползал по своему клочку земли, спал, опять дубасил и страдал от голода. Пару раз его голову посещала странная мысль: «А не откусить ли мне кусочек от кого-нибудь?» – но он тут же прогонял её, ещё не успев осознать всей её чудовищности. Однажды проснувшись, он увидел змею. Недолго думая, его молот лишил гада жизни и Стен впился зубами в тёплое сырое мясо. Он съел её практически полностью, оставив лишь позвоночник, голову и кожу.

На следующее утро его разбудило противное карканье. Стен открыл глаза и увидел сидящего на ветке соседнего дерева огромного жирного ворона.

– Иди сюда, – подозвал он птицу. – Смотри, что у меня есть, – он подобрал голову змеи и кинул на землю перед собой.

Ворон взглянул на неё своими чёрными глазами-бусинками, но продолжил сидеть на ветке. Стен по-разному пытался подманить к себе птицу: то рассыпал вокруг труху от дерева, выдавая её за зерно, то пытался заговорить его, а потом и вовсе отодрал несколько колец от кольчуги, натёр их, как мог, и попытался подманить блестяшками хитрую птицу. Но ворон сидел и не сводил с него глаз. А Стен стоял внизу и понимал, что его еда совершенно не заинтересована кормить его.

– Я вижу, тебе здесь интересно, – раздался сильный женский голос за его спиной.

Стен вздрогнул и обернулся. В кругу стояла девушка, чуть ниже его ростом. На ней был накинут плащ, обшитый вороновыми перьями, а лицо наполовину скрывал капюшон. Он заметил, что из-под него на грудь девушки спадают такие же чёрные волосы, как и перья на плаще. У её ног лежал потрепанный мешочек. Стенли решил, что его начали преследовать голодные ведения.

– Привет, красавица, – произнёс он. – Ты пришла меня накормить?

– И да, и нет, скиталец по болотам. Ты нужен мне, ты выполнишь своё предназначенье, – стихами произнесла она.

– А это твоя птичка? – спросил он. – Уж больно аппетитно она выглядит.

– Та птица вольна, но она подвластна мне. Как и другие, – ответила девушка нараспев. – Возьми, – она подняла мешочек и кинула его Стену.

Стен поймал его и заглянул внутрь, считая происходящее голодным бредом. Он думал, что ему привидится какой-нибудь пирог, или рука мертвеца, но внутри оказалось подсушенное, зажаренное с травами мясо. Стен вынул одну заячью лапку и понюхал – та пахла просто божественно. С хрустом он вонзил зубы в зажаренную плоть, и божественный вкус этого простого блюда ударил ему в голову. Стен не мог оторваться и вспомнил, что это ему только кажется лишь на четвёртом проглоченном кусочке. Он замер с очередным куском у рта и перевёл взгляд на терпеливо ждавшую окончания его трапезы девушку.