Александр Котлов - Маленькая «дюмология», или Довольно бестолковые записки одного любителя жанра «плаща и шпаги»…

Итак, причинами этого жуткого избиения были вовсе не ненависть Екатерины Медичи и, находившегося целиком под её влиянием, короля Карла IX-го к гугенотам, как всем нам вбивали в голову учителя истории в школе. Королева-мать, напротив, через своего слабовольного сына, не любя, мягко говоря (чего греха таить!) гугенотов, вела в то время очень даже примирительную политику по отношению к французским протестантам. Эта умная женщина, которая отнюдь не была таким чудовищем, каким её пытались и пытаются изобразить сейчас, понимала, что внутренние войны могут погубить французскую монархию, ослабив до крайности французское государство и сделав его лёгкой добычей алчных соседей. Недавние исторические исследования, проведённые современными французскими историками главным виновником произошедшей резни называют короля Испании Филиппа II-го, которому очень не понравились планы вождя французских гугенотов, адмирала Гаспара де Колиньи. Этот исторический деятель, который к началу 1570-х годов представлял собой уже довольно слабую фигуру в политическом плане, лелеял планы по освобождению Нидерландов и, соответственно, тамошних протестантов от жестокого испанского владычества. Испанский король-фанатик, узнав об этом, решил, с помощью, фанатично ненавидящих всех гугенотов вообще и верхушку партии гугенотов во главе с Колиньи в частности, сторонников герцогов Гизов устранить опасного возмутителя спокойствия его королевского величества. И именно он выступил подстрекателем убийства верхушки (и только лишь!) гугенотов в Париже, когда почти все они собрались в Париже на «примирительную» свадьбу. Планировалось только это! Но как это часто бывает, «операция вышла из-под контроля». Парижская чернь (именно так только и можно называть основную массу участников произошедших зверств), пронюхав об этом, кинулась убивать всех подряд, узрев в этом прекрасную возможность обогатиться за счёт имущества убитых. Ну и заодно свести счёты с врагами – безразлично, были они гугенотами или католиками. Французский король же со своей матушкой, судя по всему, просто ничего не знали о предстоящем. Им, вообще, только выгоден был бы поход Колиньи, который бы значительно ослабил позиции гугенотов, поскольку свои войска адмирал планировал набрать исключительно из единоверцев.

А что же поделывал в это время наш герой – спросите Вы? А сеньор де Бюсси не терял времени даром! Он оказался ничем не лучше того «люмпен-пролетариата», который резал глотки несчастным гугенотам в Варфоломеевскую ночь в Париже. Возглавив шайку, набранных им головорезов, в эту ночь «рыцарь без страха и упрёка» самолично прикончил двух своих кузенов из рода де Клермон, Антуана и Армана, которые были католиками, как и он, и с которыми он вёл длительные судебные тяжбы. Убив их, он, таким образом, завладел принадлежащими им замками. А по неподтверждённым слухам ловкач сумел спровадить на тот свет в ту страшную ночь даже не двух, а семерых своих близких родственников, сумев, таким образом, изрядно набить свои сундуки их добром…

Вот так-то. Свою шпагу (уже не мой!) герой поставил на службу своему кошельку! Где же благородство?! Где же честь?! Вот как оно было на самом деле…

Что же было дальше?

Было же вот что.

Король Карл IX, невзирая на своё слабое здоровье, всё ещё довольно крепко сидел на троне. Генрих Анжуйский, который был гораздо способнее его во всех отношениях, как свидетельствуют исторические источники, разуверившись в том, что он займёт-таки вожделенный им трон, на котором его так хотела видеть его матушка, при её посредстве и одобрении (как же без этого – ведь именно она была истинной властительницей Франции тогда!), в 1573 году решил принять приглашение польской шляхты, которая, после смерти короля Сигизмунда II Августа, так и не смогла выбрать короля из своих рядов и решила пригласить на польский трон французского принца крови. Другие иностранные претенденты, среди коих были русский царь Иван IV Грозный, сын императора Священной Римской империи эрцгерцог Эрнест и шведский король Юхан II Ваза не подошли по разным причинам.

Правда, тогда одним из обязательных условий для избранника на польский трон была женитьба на сестре предидущего короля, которую звали Анна Ягеллонка. Дама была очень умная и ещё не растерявшая всех остатков, но по возрасту годилась в матери Генриху. И хоть сей принц в то время был охвачен горячими чувствами к очередной из своих любовниц, очаровательной Марии Клевской, он всё же смирился с этим, видимо решив, перефразируя одно знаменитое изречение, относящееся к более поздним временам, что – «Варшава стоит страсти».