Эжен Скриб - Мавры при Филиппе III

И он обратился к своему избавителю, который с трудом поднялся на ноги после ушиба.

– Благодарю, приятель. Ты спас меня, а я тебя. Кто ты?

– Мое имя Пикильо.

– Кто твои родители, откуда ты?

Пикильо вкратце рассказал свою историю.

– Так у тебя нет убежища?

– Никакого.

– В таком случае, поедем со мной в Пампелуну, ты будешь жить у меня.

Радость отразилась в глазах Пикильо, он схватил руку старика и поцеловал ее.

Д’Агилар, возвратившись в карету, был обласкан и расцелован двумя девушками. Пикильо стоял неподвижно и любовался этой новой для него картиной. Он видел тут любовь, счастье, о которых еще не имел никакого понятия. Никогда он не видел красивее этих двух созданий, и Хуанита перед Кармен далеко уступала ей в красоте, между тем как Пикильо считал ее прежде красавицей.

И когда девушки с нежной улыбкой обратились к нему, нищему, ему показалось, что он вырос: он стал горд.

Узнав, что у него нет ни родни, ни средств, ни приюта, Кармен с радостью воскликнула:

– Ах, тем лучше!

– Да, – прибавила Аиха, – он всем будет обязан нам одним.

– Мы его возьмем с собой, – сказал д’Агилар. – Он нам нужен в доме и будет моим пажем. А теперь, – прибавил он, смотря на убитого, лежащего на траве, – я попрошу его заменить несчастного кучера.

– О, сию минуту, – закричал Пикильо, затворяя дверцы кареты и вскакивая на одного из мулов.

Побуждая голосом и бичом мулов, он поехал галопом, проехал лес, выбрался на большую дорогу и на другой день утром, с гордым видом с невыразимой радостью в сердце, счастливее в десять раз самого испанского короля, въехал торжественно в Пампелуну.

– Куда теперь прикажете ехать? – спросил он своих новых господ.

– Во дворец вицероя! – закричали в один голос девушки.

В течение двух лет, проведенных Пикильо в гостинице «Добрая помощь» в обществе Карало и капитана Бальсейро, в Испании происходили тоже не менее важные события, а потому мы просим позволения читателей на некоторое время вернуться назад.

По завещанию Филиппа Второго, сын его, Филипп Третий, должен был вести войну с Англией, и граф Лерма, желавший первое время своего правления ознаменовать блестящей победой, поручил Мартину Падилье с пятидесятью вооруженными кораблями напасть на берега Британии.

Испанские морские экспедиции были все время неудачными, и флот графа Лермы постигла участь знаменитой Армады. Лишь только корабли вышли в море, буря разбила их и принудила уйти назад, не встретив неприятеля.

B утешение министр мог бы сказать слова Филиппа Второго: «Я посылал мои корабли воевать с людьми, а не со стихиями». Но граф Лерма не желал покориться судьбе. Он имел надежду победить ее настойчивостью и при первом случае возвратить потерянное. Случай этот вскоре представился.

Ирландия бунтовала против Елизаветы Английской. Министр Филиппа Третьего под предлогом помощи инсургентам вздумал завладеть этим островом и отбить у англичан и голландцев владычество над морями.

Опытные генералы и советники Филиппа Второго, в том числе и дон Хуан д’Агилар, которого хотели также послать в эту экспедицию, утверждали, что расчет не верен. Ирландию нелегко отнять у законной владычицы, что Ирландия и сама не захочет покориться Испании, а чтобы драться с Великобританией, шести тысяч человек недостаточно.

На это граф Лерма отвечал, что финансы Испании в это время не позволяют вооружить большую армию, достоинство этой может заменить число, а если дон Хуан д’Агилар боится, то найдутся без него охотники защищать честь испанского оружия.

После этих слов кастильская гордость д’Агилара не позволяла больше прекословить. Он сам пожелал командовать флотом, который нельзя было поручить Мартину Падилье.

Плавание совершилось удачно. Сделав высадку с четырьмя тысячами войска на берега в Капсальском порту, генерал покорил город и укрепился. В это время один из его полковников, Оккамио, взошел со своей армией в Балтимору, и оба пошли дальше. Вдруг узнают, что ирландский наместник разбил инсургентов, и от всего войска осталось не более четырех тысяч строптивых и почти невооруженных мужиков, тогда как преследующий неприятель имеет тридцать тысяч отличного войска.

– Я это предугадывал, – сказал д’Агилар, – но все равно! Пойдем выручать ирландцев.

И он отправился вперед.

Между тем граф Лерма занимался выбором из своих приближенных вицероя для новой испанской провинции – Ирландии. Он только затруднялся, кому отдать преимущество: дяде ли, графу Борхе, или не желавшему остаться в Наварре зятю, графу де Лемосу. Во всяком случае, родственники его имели первые права на такое место, потому что сам министр смотрел на Испанию, как на свое семейство, которого он – глава.