Виталий Новиков - До конца света и после. Роман

Татары пошли в Вятку, но не стали её разорять, взяв с вятчан обещание держать нейтралитет в их конфликте с Москвой.

4 июня из Нижнего Новгорода в сторону Казани двинулось войско возглавляемое князем Фёдором Семёновичем Ряполовским по прозвищу Хрипун. Иван по-прежнему управлял своими войсками на расстоянии. В 40 верстах выше Казани на берегу Волги сошлись войска Ряполовского и татар на берегу Волги у места Звеничев Бор. Русские одержали победу. В бою пал знаменитый татарский воин Колупай, в плен попал родственник казанского хана Ибрагима «казанский князь» Козум Бердей. Иван не стал развивать успех, надеясь, что татары успокоятся и перестанут тревожить его страну. Но и эта победа русского оружия не остановила от ответных мер Ибрагима.

Татары снова пришли к окрестностям Мурома, в котором с полком сидел князь Данила Холмский. Холмский среагировал стремительно. Он бросился в погоню, отбил пленников у татар и много перебил казанцев.

В этом же году летом из Степи пришли татары на Русь. Они дошли до Оки и разорили её правый берег, набрали пленников и ушли обратно. Это были татары, не подчинявшиеся хану Большой Орды Ахмату, так какая-то самостоятельная орда, кочевавшая сама по себе на территории его кочевой страны.

В Москве проживало несколько итальянцев, образовавших небольшую колонию. Москвичи итальянцев называли фрязинами или фрягами. Пришли итальянцы в Москву из Крыма, где ещё остались венецианские и генуэзские колонии. Это были отчаянные люди, авантюристы, желавшие разбогатеть на торговле с неведомой Московией. В Москве относились к иностранцам с подозрением, тем более к католикам, считавшихся врагами православия. Впрочем, бояре, московская знать были настроены более космополитично, и смотрели на итальянцев не как на врагов, а как на обычных иностранцев. Главными врагами тогда были Литва и Казань, а итальянцы хоть и были приверженцами враждебной латинской веры, всё же не были представителями враждебных Москве государств.

Активную деятельность в Москве развил итальянец Джан Батисто делла Вольпе. Москвичи называли его по-своему Иван Фрязин. Он имел при себе кое-какой капитал, когда прибыл в Москву и решил заняться здесь ростовщичеством, на что получил разрешительную грамоту от самого великого московского князя. Он давал в долг боярам, купцам и даже князьям. Вольпе был своего рода первым иностранным банкиром в Москве, а москвичи называли его «денежником». Дела его шли успешно. В его доме останавливались за плату иностранные купцы из немецких прибалтийских земель. Через немцев Вольпе поддерживал связь с папским двором в Ватикане. Он брал ссуду у папы и почти с ним расплатился. Папа Сикст Четвёртый, зная что дела Вольпе идут хорошо, стал интересоваться возможно ли склонить московского правителя его страну в «истинную» веру. Вольпе отвечал в письме, что это маловероятно. Народ московский очень разный, есть люди очень верующие, есть много людей, относящихся к церкви скептически; но в массе своей москвичи – люди консервативные. К католикам здесь относятся настороженно и иногда враждебно. Потом папа интересовался возможностью принятия участия Москвы в войне с турецким султаном, захватившим приличной кусок Европы. А ещё через некоторое время папа написал Вольпе о том, что в Риме при дворе кардинала униата Виссариона проживает племянница последнего константинопольского императора Зоя Палеолог, которая могла бы стать женой великого князя Ивана. Идея сватовства знатной гречанки за московского правителя показалась Вольпе дерзкой, и в то же время из этого можно было наверняка извлечь какие-то выгоды; при случае конечно доведения этого дела до конца.

Вольпе попросился на приём к великому князю.

Иван принял итальянца утром в окружении близких бояр.

Итальянец был одет в дорогой кафтан с собольим воротником. Его лицо с тонкими чертами лица было красным от мороза. Была зима. Начался 1469 год.

– Великий князь, из моей родной Италии пришла весть о том, что в Риме живёт племянница последнего византийского императора, дочь морейского деспота Фомы Зоя. Эта знатная гречанка, в которой течёт кровь восточных римских императоров, честная девушка, которая ждёт достойного жениха, – обратился к Ивану Вольпе.

– Слышали, бояре. За меня сватают гречанку, – Иван, сидевший на троне, усмехнулся. – А что у моих предков были и гречанки в жёнах.

– Только те, были дочери настоящих царей, – заметил полный Василий Китай, авторитетный боярин. – А эта? Ну и что, что племянница императора. Их государства то больше нет. Какая польза от этого союза нашему государству. Ты уж прости князь за прямоту мою, но сам знаешь, в таких делах обычно и государственная польза учитывается. Такая уж твоя доля.