Виталий Новиков: До конца света и после. Роман

Иван вышел в коридор, где его догнал слуга отца Никодим молодой худой чернявый парень в сером кафтане.

– Князь, что с этим делать? – Никодим протянул Ивану маску.

Иван стал, взял маску. Эту маску сделали по заказу его отца, после того, как он был ослеплён и изуродован. Маска не совсем повторяла форму лица великого князя, была более квадратной с золотистой бородой, усами и ровными дугами бровями. Маска со временем пожелтела, потом посерела стала тёмной. Из-за этой темноты и прозвали великого князя Тёмным, Василием Тёмным. На всех приёмах и заседаниях боярской думы он ходил в этой маске. С этой маской выходил в город, на богослужение в церковь.

Иван смотрел на маску. Местами она покрылась трещинками, как это бывает с деревом от времени и сухости. Маска ему напомнила о страданиях и злоключениях отца. Его неудачи в военных делах, потеря власти, изгнание и снова возвращение. Феодальная война между князьями московского дома на радость всем соседям. Кто-то наверняка думал, что это конец Москве, но оказалось, нет, цела ещё Москва, цела и сильна. Иван вспомнил время изгнаний и бегства, плен отца. Отца ослеплял конюх, ослеплял ножом. Трудно было найти желающего сделать эту страшную казнь. У конюха тряслись руки от страха и он нанёс несколько шрамов на лицо прежде чем сделал то, что от него требовалось. Много зла претерпел великий князь Василий Тёмный и сам сеял зло щедро. Он сам первым ослепил двоюродного брата Василия Косого. 10 марта ему бы исполнилось сорок семь лет. Но здоровье было подорвано страданиями и вредными мыслями, не давала покоя совесть. Трудно сказать, что за болезнь поразила князя. Может быть, это был рак. Народ его не любил и как память об этом в хрониках летописец оставил краткую запись в летописи: «Иуда, душегубец, твой рок пришёл».

Отец умер, теперь Иван – великий князь. Радоваться бы. Но в руках маска отца – страшное напоминание того, какова бывает цена власти.

– Убери куда-нибудь, – сказал Иван. – Нет. Лучше сожги.

Великий князь в сопровождении двух телохранителей дворян вооружённых мечами вошёл в казённый приказ, большую избу с одной большой залой, где за столами сидели дьяки 1 1 1 Дьяк – чиновник. и двумя малыми комнатами, где хранились бумаги, книги и печати. Приказ находился на территории Кремля.

Дьяки, увидев государя, встали.

Иван подошёл к дьяку, стол которого находился у окна.

– Здрав буде, Алексей, – обратился князь к дьяку.

– И тебя доброго здравия, великий княже, – ответил дьяк.

– Садись.

Охранники принесли князю стул. Князь сел напротив дьяка.

Дьяк Алексей Полуэктов был маленького роста в сером недорогом платье перепоясанном синим поясом. У него были большие серые глаза и редкая соломенная бородка. Движение были медленные, выверенные. На столе перед ними лежали письма и большая книга, в которой вёлся учёт податей с городов, находящихся под властью Москвы.

– Какие новости? – спросил князь.

– Наместник муромский пишет, что не успевает собрать подати к сроку.

– Вор.

– Может быть написать приказ о его вызове в Москву, а взамен его послать другого боярина или служилого человека?

Князь, недолго подумав, решил:

– Нет. Пока не надо. Напиши ему, что даём ему ещё месяц на сбор податей. Всё равно взамен послать некого.

– Сейчас же исполню.

– Погоди. Я пришёл обсудить с тобой замысел твой по поводу ярославских князей.

– Решились.

– Нужно попробовать. Расскажи свой замысел яснее.

– Что ж тут всё просто. Мы пошлём посла к Александру. Посол предложит ему за Ярославль двести рублей.

– А, если тот не согласится? Война?

– Зачем? Выдвинем требование, какие он никак не сможет выполнить. Дань за все русские земли татарам платит московский князь лет пятнадцать точно. Вот пусть восполнит Александр, сколько задолжал за эти и предыдущие годы.

– А как же подсчитать, сколько он должен? Дань то платили не чётко, когда платили, когда нет. Последние годы бог миловал от татарской напасти.

– Назовём сумму и всё. Главное, чтобы сумма была неподъёмной для Александра.

– Сколько? Пятьсот рублей?

– Тысячу.

– А вдруг выкрутится? Найдёт деньги.

– Что ж такие деньги для нашей казны не помешают; но я думаю, у него нет таких денег, и в долг ему никто не даст.

В Ярославль пришло лето 1463 года. У берега Волги на пристани жались друг к другу простые суда, рыбацкие лодки и толстые купеческие струги с парусами. День был жаркий. У окраины города, где кончался посад паслись коровы и козы. В открытые ворота города въехал небольшой отряд вооружённых всадников. Впереди ехал богато одетый боярин Иван Стрига-Оболенский.