Роман Воликов - Эригена

– Великий человек велик во всём, – важно промолвил Тегван Малмсберийский.

– Наверное, – насмешливо протянул Оксомий. – У каждого стихотворца всегда найдутся почитатели. Несомненно, что его переводы на латынь Дионисия Ареопагита 8 8 Ученик апостола Павла, первый епископ Афин, автор сочинений, известных под общим названием Ареопагитики, оказавших сильнейшее влияние на средневековую богословскую мысль. и Максима Исповедника 9 9 Христианский философ, автор учения о двух природных волях во Христе. удивительно хороши, просты и точны. Этот труд, сделанный по поручению короля, навеки составил мнение об Эригене как об учёнейшем человеке. Скажу так, читать «Небесную иерархию» и на языке оригинала нелегко, много тёмных и малопонятных мест, для нас убогих, во всяком случае, а уж перевести святого Дионисия на латынь, доступную для понимания сельскому священнику, это подвиг, который совершил Иоанн Скотт.

– Если такой выдающийся человек, который пользовался безусловной поддержкой царствующих особ, – спросил я, – откуда недоброжелатели? Он ведь был грамматик, а не герцог.

– Я приведу вам такой случай, – сказал Оксомий. – Сам не был свидетелем, но мне рассказал человек, в честности которого нет причин сомневаться. Однажды король Карл принимал за обедом двух клириков, надо заметить, каждый весьма необъятного размера. Эригена, как обычно, обедал вместе с королем. Гостям подали блюдо с рыбинами, одной большой и двумя маленькими. Эригена проворно положил себе большую рыбину, так что клирикам достались две крошки. На недоуменно вопросительный взгляд короля Иоанн Скотт скромно ответил: «Рыба питает мозг».

– Высокомерно, – сказал я. – Даже заносчиво. Но при королевских дворах заносчивость в порядке вещей, чему здесь удивляться.

– Люди всегда ненавидят тех, кто показывает, что знает нечто такое, что остальным не по силам. И временами демонстрирует это своё знание. Именно так было с ответом на пресловутую ересь Готшалка из Обре.

– Я поясню, о чём идёт речь, – охотно включился в беседу брат Тегван. – Готшалк, саксонский богослов учил, что существует двоякое предопределение – не только к спасению, но и к погибели – рraedestinatio gemina ad vitam et ad mortem. Проще говоря, чтобы ты не делал, если суждено попасть в ад, ты туда попадёшь. Из этого учения отдельные злые люди легко сделали вывод о бессмысленности спасения души.

– Ересь Готшалка была осуждена на синоде в Майнце в присутствии императора Священной Римской Империи, – сказал Оксомий. – В восемьсот сорок девятом году от явления Господа нашего, если мне не изменяет память, а сам бедолага Готшалк был отправлен на пожизненное заключение в монастырь в Реймсской епархии. Но идея оказалась более живучей, чем её создатель. Франкские королевства раздирают междоусобицы, изначальная предопределённость к злу давала повод для бесчинств разного рода бунтовщикам и просто откровенным душегубам. Поэтому спустя восемь лет после осуждения Готшалка королём Карлом Лысым было принято решение, чтобы самый учёный муж континента написал обоснованное опровержение. Эригена написал, так и назвал свой трактат «О божественном предопределении» и публично, перед королем и высшими иерархами церкви, Его Святейшество представлял архиепископ Реймсский Гинкмар, огласил. Да так оглушительно, что у всех присутствующих на Соборе волосы встали на голове, даже на том месте, где положено быть тонзуре.

– Я не читал этот трактат, – сказал я, – поэтому мне трудно судить.

– Разумеется, что ты не читал, – сказал Оксомий. – Трактат Эригены был публично запрещен и приговорён к сожжению сразу после Поместного Собора в Лангре. До отлучения дело, слава богу, не дошло, Его Святейшество Николай I с уважением относится к учёным, но вид у Иоанна Скотта в те дни был бледный, я участвовал в заседаниях Собора и хорошо запомнил его растерянное лицо.

– Так всегда бывает, когда философа просят вмешаться в мирские дела, – сказал брат Тегван. – Труд Учителя «О божественном предопределении» куда глубже и значительнее, чем даёт его поверхностное чтение. Его нужно читать медленно, по крупицам внимать знание, также как древние эллины смаковали доброе ионийское вино. Я помню многие отрывки наизусть, могу почитать тебе, брат Эльфрик.

– Это плохо, что ты помнишь, – сказал Оксомий. – Не к лицу уважаемому бенедиктинцу цитировать запрещенные Святым Престолом книги. Впрочем, это не моя компетенция, пусть станет заботой нового настоятеля твоего монастыря. Вкратце, если отбросить в сторону песок силлогических построений, которыми изобилует трактат Эригены, за что его совершенно справедливо Его Святейшество Николай I назвал «шотландской кашей», думая, что Иоанн Скотт происходит из тех диких краев, говорит о следующем: «Бог прост, его множественность кажущаяся только в человеческом восприятии. Бог знает и творит из самого себя, он есть благо и жизнь и предопределяет только к благу и к жизни. Зло есть лишь умаление добра и произрастает в каждой конкретной душе без вмешательства бога. Поэтому у Господа нет нужды создавать ад и вечные муки, преисподняя находится не где-то там, а в нас самих». Эригена так и произнёс на Соборе эти страшные слова – Божественный Мрак в нас самих, и тишина такая повисла в зале капитула, словно конец мира уже наступил.