Константин Тарасов - Три жизни княгини Рогнеды

И с тех пор возникла между ними сокровенная тайна. Оба потянулись друг к другу, хоть во всем были различны: поп Симон терпел избиение плоти за святое, она — избиение души от грешников; поп Симон знал стойкость крестителя, она — стойкость отчаяния; поп Симон жил вольно, она — пленницей; поп Симон говорил, что думал, мать Анастасия свои заветные думы таила; но восприняв бывшую княгиню за сестру и близкую душу, поп Симон понял и гнет ее несчастливой судьбы. Он смог видеть ее глазами и угадывать ее замыслы. Они казались ему неисполнимыми, веяло от них смертью. Но она жила ими, поп Симон был бессилен ее остановить. Когда мать Анастасия запиралась в избе, он знал — вновь ее охватила печаль о несвершенном. Или когда мать Анастасия в предзакатный час поднималась на надворотную башню и, застыв столпом, глядела на терявшийся в болотах и лесах менский путь, он знал — она мыслит о Полоцке, об отъезде, о сыне и внуках, которых обяжет оголить меч…

Отец Симон вышел на двор. Близились сумерки. Как свеча за холстом, краснело на краю седого неба солнце. Бледный лик луны высвечивался высоко над восходом. Из посада слышались мыки коров, где-то далеко в пуще завыл волк, и вослед его унылому вою разбрехались псы. Отец Симон замер посреди детинца, ощутив свое одиночество в окружающей суете, свою ненужность страже, угрюмо приплясывавшей на стене, мужикам, ходившим в церковь по принуждению тиуна и десятских, которые тоже ходили в церковь по княжескому приказу и с твердым неверием слушали про непорочное зачатие, превращение воды в вино и воскрешение Лазаря на пятом дне смерти. А ведь Христу в нынешнее рождество тысяча лет, подумал отец Симон. Тысячу лет пребывает он с нами, и заветы всеобщей любви расходятся по земле, достигая ее самых дальних окраин. Торжественный год — тысячелетие веры христианской. Они не могут осмыслить выпавшего им счастья — бабы, мужики, стража, десятские, тиун Середа, мать Анастасия. Как им осмыслить, если они не веруют! Тысячелетие царства Христова — отметит Господь свой праздник славою милосердия. Из праха создан человек и уходит в прах, коли грешник; праведный же уходит в спасение, в жизнь вечную. И мать Анастасия за муки свои получит жизнь вечную, если очистится от злой памяти ее сердце. Только добром созидается правда. И Христос призывал разрушать зло добром. И он видит всех, кто следует этому главному его завету…

Отец Симон быстро пересек двор и вошел в келью Анастасии. Здесь он перекрестился на икону и сел в кут, волнуясь сомнением: поймет ли мать Анастасия смысл искренней молитвы в этом году, когда отец небесный внимает с особенной чуткостью. Дышала жаром натопленная печь, Анастасия бросала в парящий горшок жменьками травы.

— Что почитать тебе, мать Анастасия? — спросил Симон.

Анастасия, подумав, сказала: «Почитай про города, что бог истребил».

— Это я не однажды читал, — возразил поп Симон, — лучше что- нибудь другое почитаю.

— Не надо другое, — отказалась Анастасия. — Читай что просят. — И добавила радушнее: — Жарко, кожух бы снял.

Отец Симон послушно разделся. Положив руки на колени, он отрешился от Анастасии, пальцы словно прикоснулись к листам святой книги, листы зашевелились, с нежным шорохом ложась один на другой, и явился нужный — заполненный округлым греческим письмом. А из буквиц стало возникать видение белых песков, и посреди них стояли города Содом и Гоморра, и отец Симон стал рассказывать, что видел.

«В Идумейской пустыне стояли два города. Все дал им Господь: каменные дома, воду, деревья, стада и птицу. И заленились содомляне молиться, утратили Бога в сердце, приняв за счастье буйную радость порока. Не осталось греха, который здесь не умножился бы стократно. И решил Господь сжечь города, предавшие чистоту духа, ибо возопили грехи о должном отмщении. И сказал Он праведному Аврааму, что сожжет Содом и Гоморру. „Господи, — спросил Авраам, — но если есть в городах праведные, неужели праведных сожжешь вместе с грешными?“ — „Нет, — ответил Господь, — если есть там хоть десять праведных, не сожгу“. Но и десяти праведных не отыскали ангелы в Содоме. Все блудодействовали, грабили, воровали, и грязь лжи заполнила города. Только праведный Лот держал семейство свое в чистоте. Явились к нему ангелы и сказали: „Господь сожжет города, уводи своих, кто достоин“. И взяли ангелы за руку его самого, жену его и двух дочерей его и вывели из города и сказали: „Спасайтесь, но не оглядывайтесь назад, ибо велико будет ваше несчастье!“ И только тронулись они прочь по дороге, как выпал на виновные города дождь из смолы, и понеслись из пожарища молящие крики грешных. Жена Лота возжалела палимых, содрогнулось ее сердце, оглянулась она назад — и превратил ее Господь в соляной столп».