Лев Жданов - Том 5. Цесаревич Константин

— Мои верные «чвартаки»? Быть не может… Ты ошибся, Колзаков!

Столько скорби и муки в голове у Константина, что слышать больно!

— Хотел бы ошибиться, ваше высочество, да нельзя… Прошли они — я и поскакал сюда. Смотрю, на Саксонской площади отряд конных егерей и подполковник Зеленко, дивизионный с ними… Я спрашиваю: «Куда поведете своих?» А он так лукаво в ответ: «Пойдем, куда долг велит идти солдату!» Проскакал я мимо. Только доехал до Александровской площади, а там — змеею темнеет колонна пехоты и какой-то мятежник, офицер раздает им боевые патроны… Я стороной миновал площадь!.. Вот и мрачные аллеи Уяздовские… какие-то толпы негодяев… бегут мне навстречу… Кричат: «Цесаревич убит!» Потом сверкнули выстрелы… Засвистали пули… Но Бог спас… и я здесь, ваше высочество. Располагайте мною…

— Да, да… ступай скорее. Отыщи княгиню на ее половине. Успокой ее. Фризе меня увел наверх в башенку… знаешь?.. Там я оделся и ждал, пока ушли негодяи. Тут прискакал мой Поль… и другие эскадроны… Собрались, вот они! Успокой жену, скажи: все идет хорошо… Пусть одевается… Я тебе поручаю ее. Вези, куда хочешь… но чтобы она была в безопасности…

— Слушаю, ваше высочество!.. Все исполню…

Скрылся Колзаков в дверях дворца, где темно и тихо, как в опустевшем храме.

А за воротами — затемнели кони, люди… Легкой рысью подходят зеленые с белым эскадроны щеголеватых конных егерей… За ними ползут, как гигантские черепахи во тьме, роты пехотных егерей, весь полк… Занимают глубину обширного двора перед дворцом… Часть остается там, под деревьями парка…

Генерал Курнатовский подъезжает, рапортует, что явился со своими молодцами, с егерями и ждет приказаний.

— А этих, — указывая на пехоту, прибавляет генерал, — я на Александровской площади захватил. Не понравилась мне там компания, в которой я увидел полк… Скомандовал: «Пехота, стройсь!» и повел сюда за собою. Так спокойнее…

Молча жмет ему руку цесаревич.

— Ваше высочество! — негромко говорит Курнатовский. — Позвольте сказать, что я думаю?.. Я был там… Еще не поздно!..

— Ну, и что же?..

— Пустите меня пройтись с моими егерями, с вашими кирасирами да с уланами генерала Маркова… Как раз и он здесь. Сабли наголо! Прогуляемся по улицам Варшавы… И голову даю наотрез — все скоро успокоится… Ваше высочество?!

Молчит, думает Константин. И глухо заговорил:

— Нет!.. Они затеяли… Поляки против своих же идут… Власть — у поляков в руках… Это ихняя, домашняя «клутня»… Пусть сами между собою и тушат свою свару… Мне сейчас донесли: по городу бегают мерзавцы и кричат, что «москали режут поляков!» Если мы начнем действовать, значит — оправдаем клевету… Не надо… Подождем… Авось? Знаете поговорочку: «Бог не выдаст… поляк не съест!»

— Тогда… ваше высочество, я не знаю, могу ли я?..

— Что такое, говорите…

— Тут мы сгрудились одною кучей… Если, в самом деле, войска польские, хотя бы частью — на стороне мятежа?.. Надо оберегать себя…

— Да, да, вы правы… Это можно… Поручаю это вам…

— Слушаю, ваше высочество…

Подозвал адъютанта Курнатовский, отдал приказание…

Выступают молодцеватые егеря… пешие, конные… Развертываются широким строем за воротами дворца, движутся по темным аллеям уяздовским…

Вот и огни городских домов… Конные патрули егерей заняли оборонительную линию, подвигаются вперед.

— Стой, кто идет? — раздается оклик пикета, уже выставленного начальниками бунтующих отрядов по всей линии от Польского банка до Крулевского замка.

— Конный егерский патруль… А вы кто?

— Пикет четвертого полка. Стой! Будем стрелять…

Остановились братья-враги… Стоят пикеты повстанцев против высланных цесаревичем патрулей… Не трогают друг друга, только зорко следят одни за другими… Так — до самого утра…

А там, на дворе Бельведера — все собираются войска…

Бивуаком стали отряды в парке, у ворот, везде…

Колзаков вернулся от княгини, из темного дворца. Печальный, расстроенный…

Бледная, с дрожащими губами, с воспаленными глазами сидела Лович в полуосвещенной зале. Фрейлина Малаховская, еще две дамы были с нею, молчали, плакали тихо порою и снова затихали.

— Я не оставлю Константина, — твердо ответила княгиня, выслушав Колзакова.

Напрасно упрашивал, умолял он ее, говорил, что такова воля самого князя.

— Господняя воля — выше! А Бог не велит мне покидать мужа в такую минуту… Я, увы, — полька… Мне опасность не грозит нигде… Но я — не оставлю мужа, так и скажите ему…