Лев Жданов - Том 5. Цесаревич Константин

— Ну, а если понадобится перевод на российский язык всего этого? Даже прямо скажу: он неотложно надобен… Основы российской конституции, хартия сия должна раньше всего быть знакома кому следует, на родном языке… Кому думаешь без опасения преждевременной огласки поручить дело?

— Есть, ваше величество. Я уже приглядел заранее человечка. И вам он известен, как думаю, государь.

— Кто же такой?

— Вяземский князь, Петр Андреич. Работает он у меня пока на небольших делах. Но верный, скромный и весьма неглупый человек… Как полагаете, ваше величество?

— Тебе лучше знать. Если веришь ты, и я поверю ему… Только поспеши работой…

— Буду присылать по частям, государь, для дальнейших указаний и поправок. Вот, как нынче же первой главы первых пять статей…

И по-французски Новосильцев прочитал заголовок листов:

— «La charte constitutionelle pour l'empire de Russee».

— Постой! Как мы по-русски можем получше назвать сей акт? Хартия свобод, конституционная хартия — все это чуждо слуху русского народа.

— Вы правы, государь. Вот я пробовал и перевести. Позволите?

— Читай, читай…

— «Уставная грамота государства Российского…»

— Ничего. Только нет! Похоже на сочинение Карамзина, нашего славного историка. «История Государства Росийского»… Подумаешь… Что, если так: «Государственная уставная грамота Российской Империи»?.. Это звучит дельнее, не так ли?

— И много значительнее, государь. Так и пометим [9].

Надписав заглавие по-русски, Новосильцев прочел по-французски первые 5 статей 1-й главы, именуемой: «Предварительные распоряжения».

Статьи касались разделения империи на области, на наместничества.

— Благодарю. Превосходно! — выслушав чтение, похвалил Александр. — Продолжай с Божьей помощью великую работу. Жду поскорее дальнейших частей. Пока прощай.

Он обнял и расцеловал растроганного Новосильцева.

Отъезд состоялся 30 апреля.

Константин поехал проводить государя несколько станций. Тут, сидя вдвоем в экипаже, братья беседовали так задушевно, как это уже давно им не приходилось делать.

— Я сознаюсь, брат, сей приезд восхитил меня больше прежнего. О войсках твоих не говорю. Нечто — выше похвал, вот, одно сказать могу. Но и всем остальным я доволен. Общее движение умов самое желательное и в лучшем направлении идущее. Открытие, как и закрытие сейма, вопреки многим плохим гаданьям, произведено с желаемым успехом, да и весь он прошел весьма гладко. Ни сучка тебе, ни задоринки, право, Константин. Весьма желаю скорее возвратиться в любимую твою Варшаву. На ту осень жди меня снова в гости…

— Весьма буду рад, государь. Вы сами знаете…

— Знаю. Я подумаю теперь хорошенько еще об одном желании моих новых подданных… И ты подумай, скажешь мне свое мнение: придать ли к царству Польскому и все провинции, ранее забранные нами: Волынь, Подолию и другие…

— Подумаю, государь…

— А я о твоих делах подумаю… Но один тут еще вопрос. Ты — наследник по мне, если считать по закону покойного государя, батюшки нашего… А твоя женитьба, хоть бы и были дети у вас с этой очаровательной девицей, не даст наследника трону… Понимаешь, невозможно это…

— Понимаю. Да и не думаю о том…

— Нельзя и думать, сам рассуди… У нее всякие поляки родичи и сестры польки. У тех опять мужья и дети будут… И все это — близкая родня российских императоров!.. Нельзя…

— Нельзя, конечно…

— Выходит, Николая дети взойдут на трон… Вот жена его уже со дня на день ждет разрешения. Что пошлет Господь?.. Если сын — прямой наследник.

— Дай Бог, государь…

— И ты так легко готов?..

— Давно уж, государь… Я же говорил вам и матушке…

— Вот как! — протянул Александр. — Словно мы с тобою на одном желании сошлись… С небольшой разницей. Я помню, еще тогда… в эту страшную ночь, 17 лет назад ты слово дал: не ступить на трон… Помнишь?

— Помню… и твердо стою на том… Особливо, видя, как трудно вам вести корабль. А где уж мне?!

— Не говори… Господь поможет… А вот я… Мне правда твоя, трудно, невмоготу, право, порою… Конечно, пока еще силы есть… Нельзя оставлять службы, если могу еще сесть на коня и в минуту опасности отразить врага от границ моей империи… А еще лет через 10… Перевалит за 50… Болеть я начинаю… Николай возмужает… Дети у него подрастут. Династия будет обеспечена… Тогда…

Он умолк, задумался. Лицо его приняло усталое, скорбное даже выражение…

— Я должен сказать тебе, брат, — словно опомнясь и поймав на себе тревожный, вопрошающий взгляд цесаревича, торжественно, но негромко заговорил Александр, — я хочу абдикировать. Устал я… И не в силах сносить тягость правительства… Тебя я предупреждаю теперь, чтобы ты время имел подумать: что надобно будет делать тебе в сем случае?..