Станислав Козлов - В логове зверя. Часть 1. За фронтом

Поезд тронулся. Медленно стал преодолевать пятикилометровый пологий подъём до Мызы… Уже полностью стемнело, когда мы проезжали мимо до щемящей груди знакомых с ещё дореволюционных времён мест: станция Кудьма, река Кудьма… Любимое место пикников учителей нашего Каменского «куста» – деревни, сёла: Пруды, Букино, Кменки, Спирино, Гремячка, Зимёнки… В Букине Муся работала учительницей с семнадцатого по тридцать первый год… Бывал и я здесь не раз, на положении гостя… Один год она, ещё не моя жена, преподавала в Каменской школе колхозной молодёжи, чаще именуемов «шэкэем». Я учительствовал в соседней Гремячке. Потом до сентября двадцать девятого в Каменках… В этих местах и сейчас наши знакомые… Спят, небось, мирненько. «Спокойной ночи… А мы, вот, на фронт едем…» Эх! Встал бы поезд хоть на полчасика, что ли – забежать бы, повидаться – попрощаться: кто знает – что у нас там, впереди…

Ехали без особых приключений, спали ночью спокойно, без воздушных тревог… Даже Стасик перестал их объявлять… На третий день пути оказались там, где нужно – в Балашове. Теперь нужно пересесть на поезд до Камышина и ехать до станции с романтическим и загадочным названием «Три острова»… Какие в степи острова?..

Пересадка пересадкой, но и пообедать нужно бы. Пошли в столовую продпункта. Стасик уселся за стол, как большой, деловито и с достоинством. Слегка позабыв о нём, когда с аппетитом стал поедать лапшу – соскучился в вагоне по горячему. По Балашову я нёс сына на руках с удовольствием и гордостью. В белом пуху своей дохи, о ту пору ещё почти новой, румяный, с большими выразительными глазами, Стасик был очень хорош и обращал на себя внимание прохожих…

В ожидании поезда на Камышин пришлось ночесвать две ночи в общежитии для офицеров на вокзале. В конце второй ночи разбудили – наш поезд. На этот раз попали в классный вагон. Это было особенно приятно после «комфорта» четвёртого.

Рано утром вышли на сухопутной остановке «Три острова» – без каких бы то ни было признаков ни островов, ни океана вокруг них. Оказались внутри тёмного помещения станции. В окна скучно заглядывал серый рассвет. Холод… До Самойловки – семь километров. Их так или иначе нужно преодолеть – со Стасиком на руках и со всем хоть и мизерным, но увестстым скарбом. И тут опять, как и в Горьком у вокзала, улыбнулось счастье – в образе начпрода наших курсов старшего лейтенанта Малицкого. После обмена приветствиями счастье сказало, что скоро в Самойловку поедет грузовик родных курсов. На нём и поехали. Жена с сыном где потеплее – в кабине, а я в кузове – освежиться на степном воздухе, а заодно и посмотреть, где же они, в самом деле, – те таинственные острова.

Солнце уже взошло и ярко светило на безоблачном небе. В глаза били его ослепительные ликующие лучи, искрился чистый, недвано выпавший снег. Морозный ветер жёг лицо, но уже что-то весеннее чувствовалось в этом празднично сверкающем ещё зимнем утре. Чувствовал я себя удивительно бодро.

Самойловка раскинулась по степи широко и раздольно. Видно было: люди устраивали свою жизнь, не стесняя себя землёй, необъятными просторами лежавшей вокруг. Улицы широкие, кварталы далеко один от другого, между ними пустыри, иногда сады. Над степью бескрайней – беспредельное голубое небо, дым валит из широких толстых труб хат… Навстречу медлденно шествует пара серых длиннорогих волов, запряженных в сани. На наши, приволжские, сани не похожи: передок лишь слегка загнут кверху, на полозьях – ящик… Мирная картина большого села ничем не напоминала о происходящих в стране грозных и страшных событиях. Здесь в январе 1942 года был глуюокий тыл. В Самойловке даже светомаскировку не вводили – немцы или не знали о местонахождении курсов, или пока ещё не находили в них ничего, для себя интересного – не налетали.

Курсы усовершенствования командного состава Юго – Западного фронта были созданы в Самойловке осенью 1941 года для переподготовки офицеров, вышедших из окружения после неудачных для Красной Армии боёв сентября – октября. В основном это были техники – интенданты. Выбранное для курсов село мало подходило для расквартирования военного учебного заведения. Под общежитие пришлось занять школу и клуб – ничего другого, более подходящего, не нашлось. Помещения наскоро приспособли под казармы, соорудили нары. Штабы и классы разместили в нескольких одноэтажных домах. Штатный состав расселился в крестьянских хатах, жил в них вместе с хозяевами.