Станислав Козлов - В логове зверя. Часть 1. За фронтом

Во время налётов частенько приходилось спасаться от осколков снарядов наших же зенитных орудий, сыпавшихся с неба стальным дождём. Они оказались чуть ли не опаснее осколков немецких, потому что падали гораздо обильнее и даже тогда, когда собственно бомбёжки ещё и не было, а велся обстрел налетевших самолётов. Да ведь и обидно: снаряды – свои, осколки от них тоже свои. Только «свой» осколок получать никому не хотелось, впрочем, как и немецкий. Спасались очень просто – вставали под крышу, по возможности железную… Других укрытий не имелось – бомбёжки заранее не предусматривались. Стоишь и ждёшь, когда стальной дождик прекратится… В мае уже пришлось выкапывать «щели» – узкие окопы. В них приходилось иногда и ночевать – для экономии сил и времени, чтобы не бегать взад – вперёд при тревогах и отбоях.

Налёты участились. В конце мая редкая ночь обходилась без воздушной тревоги и тогда вокруг принимались оглушительно грохотать зенитки, свистели, дипели и стучали по крышам зданий осколки, в городе рвались фугасные бомбы…

Ночь медленно уходила. Когда начинало светлеть, то на фоне зари высоко в небе вырисовывались аэростаты заграждения. Светлело всё более. Аэростаты медленно опускались. Становились видны корпуса казарм и голые, посохшие верхушки белых акаций, повреждённых сильными морозами зимы 1940 года. Сирены дают отбой… Почему, кстати, сирены: от тех, которые Одиссея едва не соблазнили?..

Отправляемся на свои места в казармы, чтобы попробовать хоть немного уснуть до подъёма. В последние дни мая и в первые числа июня немцы принялись навещать город и днём, забрасывая его своим смертоносным грузом. Бомбардировки проходили однообразно. В какой-то степени к ним не то чтобы привыкли, к угрозе смерти привыкнуть нельзя, а считали за ничем не примечательную обыденность. Но один из налётов запомнился. Мы, как всегда, забились в свои щели. Над ними небо, всё покрытое высокими кучевыми облаками с редкими голубыми разрывами. В облаках слышатся гул многочисленных авиамоторов. Я поднял голову и увидел прямо над собой на фоне неба звено серебристых «Юнкерсов». Взывли падающие бомбы и взрывы, методически следуя один за другим, приближаясь к нашему городку с юго=западной стороны. Стало не посебе… Ещё немного и… Не дойдя до нас, грохот взрывов неожиданно прекратился… Что за каверза… Через нкоторое время со стороны города раздался нарастающий свистящий дробный звук, как будто бил крупнокалиберный пулемёт. Мы втиснулись поглубже в щели. В двух метрах от меня в деревянную лавочку, стоявшую под деревьями, что-то ударило, вспыхнуло ослепительное белое пламя. Языки такого же огня сверкнули на крыше одноэтажной столовой. Тот час же молодые офицеры, слушатели курсов, начали забрасывать землёй источник огня – зажигательные бомбы, «зажигалки». Один офицер по водосточной трубе забрался на крышу столовой, столкнул полыхающую бомбу на землю. Вскоре все очаги огня были потушены.

То, что мы приняли за звуки выстрелов крупнокалиберного пулемёта, оказалось треском разрывов зажигательных бомб, сыпавшихся из кассет бомбардировщиков.

В тот же день город получил и несколько фугасных бомб. Все они причинили много несчастий. Одна упала в городской сад, где школьники отмечали окончание учебного года. Многие из них погибли на месте, многие ранены. Погибли люди и в других районах города. Обрушились дома…

Однажды вечером нашему батальону объявили тревогу, отправили в город. Я уходил из казармы с последними офицерами уже в полной темноте. Сели в кузов грузовика, поехали и вскоре оказались возле какого-то большого тёмного особняка вблизи вокзала в центре города. Батальон поступил в распоряжение коменданта Воронежа. Приказ: занять посты на улицах и площадях. В одной из комнат особняка оказался наш подполковник Гненный, с комиссаром Ивановым. От них я узнал: есть указание командования «на всякий случай» следовать с батальоном в Самойловку… Я было обрадовался, но уже ночью комбат получил другой приказ: погрузиться в бронепоезд и отправиться на юг от Воронежа для занятия линии обороны по левому берегу Дона в районе села Троицкого, левый фланг – Новопавловка, и держать связь с бронепоездом.

На рассвете батальон разместился в бронепоезде, а когда стало уже совсем светло начался налёт. Под аккомпонимент зениток и отъехали. Двинулись куда приказано – на юг. Таким образом наш батальон выделили в самостоятельную боевую единицу. От станции, где высадились, до Троицкого предстояло пройти километров пятнадцать. К вечеру путь преодолели, вступили в пункт назначения.