Юрий Тубольцев - Катон

Однако мир, как и следовало ожидать, оказался недолгим. Едва Сулла отбыл к своему войску, которым в ранге проконсула должен был руководить в восточном походе, как Марий через угодных ему магистратов лишил его полномочий и присвоил оные себе. Сулла отреагировал свойственным его нраву, но непостижимым для всех римлян предшествовавших веков образом: он повел легионы на Рим, презрев все моральные, религиозные и юридические запреты. Впервые римское войско с бою овладело родным городом и водрузило Суллу над попранной Республикой. Воцарившись в Риме, Сулла провел ряд политических мер, среди которых было постановление об изгнании Мария и его ближайших сподвижников, после чего вновь вернул государственную жизнь в рамки закона, а сам отбыл на войну с Митридатом.

Пока Сулла бился с полководцами понтийского царя, защищая интересы своей страны, в столице вновь произошел переворот. Увы, однажды претерпев насилие, законы уже не могут обрести девственную чистоту и с тех пор вызывают не большее уважение, чем падшая женщина. Едва на Адриатике разгладились круги после трирем Суллы, Марий возвратился из изгнания и, захватив город после самой настоящей осады, учинил там чудовищный террор. Дом Суллы был сожжен, а его семья спаслась лишь чудом и бежала в Грецию, чтобы найти приют в штабе проконсула. Туда же вскоре прибыли и многие сенаторы.

Гнев клокотал в вулканической душе Суллы, но он терпеливо довел до победы войну с Митридатом и только после этого возвратился в Италию. Там его встретили полчища врагов. Но Сулла был непревзойденным полководцем, и первым плодом его таланта было воспитанное им войско. Он знал душу солдата со всеми ее достоинствами и слабостями и умел управлять жестокой своенравной массой вооруженных людей, как ветер - тучами. После побед Сулла часто давал волю разгулу солдатских страстей, но, если хотел, мог удержать легионеров от мародерства, как то было при захвате Рима и Афин. Он старался удовлетворять исконные интересы солдат, но при желании мог внушить им свои идеи так, что те считали их собственными, наконец, он являлся для них символом победы. Причем каждый его солдат был как бы маленьким Суллой, столь же коварным, ловким и изобретательным. Потому воины Суллы нередко проникали во вражеский лагерь и подкупом или убежденьем сманивали неприятельских солдат на свою сторону. Случалось, что войско противника бросало своего полководца и всем составом переходило под власть Суллы. В бесчисленных битвах развернувшейся гражданской войны Сулла не раз попадал в критические ситуации и дважды ему даже приходилось со знаменем в руках бросаться в гущу врага, чтобы воодушевить дрогнувших воинов. Но как бы ни складывалось сраженье, он всегда выходил победителем. Недруги объясняли это его непостижимой удачливостью. Сулла не оспаривал мнение врагов, а, наоборот, подтверждал его, с усмешкой говоря, что сумел не только одолеть всех людей на своем пути, но и приручить Фортуну, поставить ее себе на службу. Он даже велел именовать себя Феликсом, то есть Счаст-ливым.

Разбив всех противников, Сулла подступил к Риму и вызвал сенат в храм Беллоны, стоявший вне освященной городской территории. Там он заявил претензию на господство, ибо недавний переворот Мария развеял последние иллюзии о возможности поддержания порядка законными, мирными средствами. Когда сенаторы воспротивились его намерениям, их протестующие голоса потонули во внезапном истерическом вопле тысяч глоток, раздавшемся неподалеку, во Фламиниевом цирке. Там Сулла собрал шесть тысяч пленных, которых в тот момент, по его тайному знаку, солдаты принялись резать на цирковой арене. Сенаторы оцепенели от ужаса, а Сулла их цинично успокоил, пояснив, что ничего особенного не происходит. "Просто там вразумляют моих врагов", - спокойно сказал он. Так была сломлена многовековая гордость сената. Подавив психической атакой волю оппозиции, Сулла добился от сенаторов полного подчинения. Аналогичным образом он утихомирил плебс. Когда своевольная толпа, избалованная заигрываниями магистратов, попыталась диктовать ему свои условия, он рассказал ей притчу о том, как пахарь дважды прерывал работу, чтобы снять одежду и очистить ее от докучливых вшей, а на третий раз вышел из терпения и сжег ее вместе со вшами. "Вот и вы, дважды побежденные мною, не просите у меня на третий раз огня", - подытожил Сулла. Обыватели оказались трусливее насекомых, с ко-торыми их сравнили, и разом превратились в смирных овечек.