Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы

Полураздетые и вовсе голые ребятишки с кожей темно-коричневого цвета играли в пыли между серыми и черными куполообразными юртами, среди куч зловонных отбросов, скопившихся за жилищами.

Немногие из них бросили свои незатейливые забавы и отправились поглядеть на проходившие мимо аила стада, проносившиеся мимо в густых облаках причудливо клубящейся пыли.

Окутанные серо-золотистым дрожащим маревом, стада исчезали, уступая место следующим за ними. И только изредка при большом желании можно было увидеть упрямо нагнутые к земле тяжелые головы волов, длинные рога и упрямые головы бородатых коз, жирные туши тупых овец, снова рога, хвосты, огромные, идущие, словно отдельно от туловища, огромные волосатые ноги.

Потом все опять закрывали облака поднятой их копытами пыли, сверкающей в последних лучах садящегося красного солнца.

– Хоп! – выглянувшие на поднявшийся невообразимый шум и гвалт женщины столпились у входов в жилища, по две-три, а то и больше.

Кое-кто, прихватив с собой, держал младенцев, продолжая кормить их, без всякой застенчивости открывая смуглые груди, суя в детский ротик темные соски, брызжущие белым живительным соком.

Насытившись, дети, сопя, ручонками отталкивали соски, упорно отворачивались от материнских грудей, из которых продолжало щедро капать густое молоко.

– Хоп! Хоп! – визгливыми голосами женщины поругивали своих старших, ставших непослушными ребятишек, внося свою посильную лепту в общий ор, ставший совсем невыносимым.

Некоторые женщины суетливо кинулись выносить из юрт сшитые из кож и медные ведра. В их обязанность входила дойка по возвращению животных с реки.

– Хоп! – только успела улечься пыль за прошедшими стадами, как появились пастухи с табунами диких, мечущихся из стороны в сторону, взмывающих на дыбы жеребцов и спокойно взирающих на игры самцов кобыл с молодыми жеребятами.

– Хоп! – зеваки шарахнулись к околице аила.

Как-то еще можно было перенести удар копытом строптивой козы, но страшно казалось попасть под копыта необъезженных коней.

В клубах золотистой пыли диким блеском сверкали их враждебно-злобные, то и дело косящие по сторонам глаза. Шелковистые крупы покрылись присохшими крупными хлопьями грязной от пыли пены.

– Хоп! – харачу сидели на низкорослых с крутыми боками лошадках, грязно ругались и орали, озлобившись, то один, то другой охаживали бока лошадей кнутами, длинными шестами-укрюками.

Человеку, никогда подобного не видевшему, могло показаться, что погонщики своей свирепостью и дикостью превосходили и жеребцов, посреди их широких скуластых лиц не менее ярко сверкали узкие глаза.

Потемневшие лица пастухов в крупных каплях пота. Обветренные черные губы потрескались от знойной жары и пыли.

Визгливые вопли и громкий топот заполонили всю округу.

Невольно Суара с брезгливым отвращением поморщилась: и до того пыльный воздух наполнился невыносимой вонью, проник в легкие.

Женщина отвернулась, стала спиной. Дышать, конечно, стало чуть легче, но ненамного. Нет, она никогда не сможет к этому привыкнуть!

Внимание Суары приковал мальчонка лет пяти возле входа в сильно потрепанную, посеревшую от времени и дождей палатку.

Пристально направленные в невидимую точку и застывшие глаза. Низко посаженные глаза. Узкий лоб. Выдающийся вперед подбородок. Вытянутые вперед скулы. Выставленные неестественно длинные руки при очевидно непомерно коротковатых ногах. Оттопыренные уши. Они делали сходство человеческого дитя с мартышкой почти неотразимым.

– О, Аллах! – тихо прошептала женщина.

Ей показалось, что ребенку не хватает хвоста для полного сходства с той вертлявой обезьянкой, которую она видела в детстве. Еще немного воображения, и вот мальчонка, превратившись в дикое животное, чуть нагнется и побежит на четырех лапах, задрав кверху длинный хвост…

Со всех сторон стали съезжаться охотники на шустрых быстроногих мохнатых лошадках, везли с собой в притороченных сумах добычу: зайцев, антилоп, ежей, лисиц, куниц, мелких зверьков и всякую дичь.

Самые удачливые, красуясь, оглашали поселение торжествующими криками, сжимая колени и круто натягивая поводья, заставляли коней подниматься на дыбы, сталкиваться с другими конями.

Они громко хохотали, словно сумасшедшие, размахивали в воздухе кривыми мечами, еще сильнее сдавливали кривоватыми ногами бока приземистых лошадок, скакали по кругу.

– Смотри, Хорилартай, – женщина толкнула своего мужа в бок. – Ты и здесь, дорогой, не останешься без своего любимого занятия – охоты…