Михаил Деревьев - Невольные каменщики. Белая рабыня

— Пожалуй, — грустно согласился Энтони.

— Да и действия мисс Лавинии были продиктованы тем же.

— Чем?

— Ну, мой дорогой! Неужели вы так до сих пор не сообразили? Влюбленностью в вас. Припомните ваши последние с нею беседы. И не надо краснеть, нет ничего стыдного в том, что вас любят сразу две красивые женщины.

Энтони было немного неловко, как всегда бывает неловко мужчине, удачливому в амурных делах, в присутствии своего опростоволосившегося собрата. И, как правило, счастливец не догадывается, какого он приобретает врага в лице этого неудачника.

Энтони решил великодушно перевести разговор на другую тему, но поскольку никакой подходящей не было, он не нашел ничего лучшего, как спросить с довольно нелепой глубокомысленностью:

— А как вам кажется, не могла ли мисс Лавиния состоять в сговоре с этим негодяем, ну, с этим, что организовал налет на Бриджфорд?

— Лавиния Биверсток — испанская шпионка, — хохотнул дон Мануэль, — это, по-моему, вы хватили, мой друг.

Минутой раньше, когда дон Мануэль столь точно формулировал про преимущество быть любимым сразу двумя девушками, он с внезапной и пугающей отчетливостью осознал, до какой степени он ненавидит этого счастливчика в форме лейтенанта английского флота, и поэтому, когда Энтони ляпнул столь очевидную глупость, капитан «Тенерифе» ощутил, хоть и минимальную, но все же сатисфакцию.

Расстались молодые люди почти холодно, хотя и пожелали друг другу всяческих успехов. Дон Мануэль хотел было на прощание пообещать лейтенанту Фаренгейту, что если он первым отыщет мисс Элен, то немедленно препроводит ее на Ямайку, но понял, что это была бы ненужная ложь. Его язык отказался произнести подобную клятву. И только уже поднявшись на борт своего галеона, дон Мануэль понял, что это не он не солгал, а его бывший друг не попросил его об этом. «Ну что ж, — подумал капитан „Тенерифе“, — значит, объяснение состоялось».

На следующий день после отплытия Энтони на «Мидлсбро» у дома Стернсов, что стоял в самом конце улицы Картроуд, остановилась карета мисс Лавинии Биверсток. Она прибыла, чтобы навестить раненного на ее празднике Джошуа. Ни сам мистер Стернс, ни тем более его супруга миссис Стернс не любили богатую и гордую сироту, но отказать ей в приеме было бы немыслимо. У них ни на секунду не возникало мысли о том, что смуглая леди могла бы увлечься их сыном, который, даже по их собственному мнению, звезд с неба не хватал и пороху изобрести не грозил. Поэтому в этом визите, помимо некоторых лестных моментов, — все же Лавиния Биверсток далеко не во все дома отдавала визиты — были и какие-то смутно тревожащие.

После нескольких общепринятых в таких случаях любезностей миссис Стернс проводила гостью в комнату сына. Она тяжело вздохнула, когда Лавиния попросила оставить их с Джошуа наедине. Но и этому сопротивляться было бы нелепо, и пришлось, скрепя сердце, подчиниться.

Рана юноши была неопасной, и визит красавицы его очень вдохновил.

— Я ни о чем не жалею, мисс Лавиния, ни о чем! — с жаром заявил он.

— Что вы имеете в виду, Джошуа, дорогой?

— Я ранен, да, — он попытался выпрямиться на кровати, — но дело в том, что я не мог поступить иначе. Я испортил вам праздник, мисс.

— Пустое, — улыбнулась красавица.

— Но честь! Честь, согласитесь, дороже!

— Разумеется, только зря вы так разволновались.

— Но согласитесь, что этот испанец нагло приставал к мисс Элен, она не хотела с ним танцевать, да, по-моему, и видеть его было ей неприятно.

Лавиния перестала улыбаться.

— И все же вы напрасно так волнуетесь, Джошуа, напрасно, уверяю вас.

Юноша откинулся на подушках, сжимая маленькие худые кулаки. Лавиния достала из складок платья небольшой пузырек и, оглянувшись, вылила его содержимое в чашку, стоявшую на столике рядом с постелью больного. Он продолжал что-то возмущенно бормотать, закатив глаза.

Еще раз оглянувшись, Лавиния протянула ему чашку.

— Вот, выпейте, вам надо успокоиться.

Джошуа смерил протягиваемую ему посудину взглядом, какое-то неудовольствие выразилось на его лице, но, находясь под влиянием магнетического взгляда гостьи, отказаться он не посмел.

— Ну вот и прекрасно. Теперь вам надо заснуть.

— Но вы не сердитесь на меня, мисс? — потянулся он к ней с подушек.

— Нисколько. Я даже благодарна вам за тот рыцарский поступок, который вы решили совершить именно в моем доме.

Встретившись в гостиной с миссис Стернс, она сказала ей: