Братья Швальнеры - Спецназ ГРУ против басмачей. X-files - секретные материалы Советской власти

Ахмед Ценаев. Чеченец по национальности, очень умный и образованный, друг Валерия. Вместе они были в Баграме и первый раз, 4 года назад. Вместе они сейчас. Плечо и поддержка друга – то, что, пожалуй, незаменимо на войне. Да и в миру тоже. Они оба это хорошо знали.

К назначенному Князевым времени все экипировались и без лишних слов разместились в автобусе, который за считанные минуты домчал их до Жуковского – расстояние между двумя городами было смехотворное. Когда группа в полном составе стояла на ВПП у трапа, начало вставать солнце. Командир объявил:

– Полетим с комфортом, но соблюдая маскировку. Для полета выбран не истребитель и не пассажирский самолет, а самолет – фотограф АН – 30Б, рассчитанный ровно на семь мест – нас шестеро и фотограф. Такие самолеты чаще всего используются для съемок местности и появляются в окрестностях Баграма очень часто, поэтому особого внимания моджахедов мы привлечь не должны. Приземление в Баграме, остальные инструкции получите по прилету. Вопросы? По местам.

Когда поднялись по трапу на борт, самый молодой – Коля Козлов – припал к стеклу, заняв удобное и комфортное место у иллюминатора. Он любил смотреть в окно во время полетов. Высота манила его, как, наверное, любого молодого человека его возраста. Вот самолет набирает скорость, разгоняясь по ВПП и кажется она уже превращается в длинную и тонкую струну серого цвета. Вот – блаженный момент – отрывается от земли и устремляется ввысь, набирая высоту и размывая черты наземных объектов, словно перенося экипаж в другую реальность, в другую действительность. И кажется, что никакого приземления и никакой боевой задачи и не будет – так спокойно и надежно на крыльях этого большого воздушного монстра…

Летели долго – часов 8. И если в Подмосковье, откуда они вылетали, стояла почти еще зима, то по мере полета пришлось переодеваться в летнюю униформу – там, куда они летели, было +30 в тени. Бойцы и сами почувствовали это, стоило борту пересечь границу Таджикистана. В самолете стало душно, солнце, пробиваясь сквозь немногочисленные окна, уже заполнило весь борт и сделало воздух спертым. Дышать было тяжело. Правда, и лететь оставалось недолго.

– Товарищ лейтенант, – обратился Пехтин. – Долго нам еще?

– Утомился, никак?

– Да есть немножко.

– Сейчас узнаем.

Савонин прошел в кабину пилота.

– Ну что там у нас?

– Панжерское ущелье, товарищ лейтенант. Минут через 30—40 будет Баграм.

Савонин выглянул из кабины пилота вниз. Открывшаяся его взору красота напомнила ему о первой боевой командировке. Он здесь уже был… Знакомые скалы ущелья, серые с синим отливом, пробудили в нем добрые воспоминания о боевых товарищах, в том числе и погибших, и первых годах войны… Кое-где высоко в горах лежал снег… Уже очень скоро нога бойца ступит на знакомую ему почву, и ему вновь придется забыть мирную гражданскую жизнь, исполняя свой воинский долг…

– Расслабься, Пехтин, скоро прилетим.

– А по мне бы еще лететь да лететь. Люблю находиться в воздухе, – отозвался Козлов.

Савонин улыбнулся. Совсем еще юный Коля, почти не нюхавший пороха, как будто сердцем чувствует опасность – не хочет вниз. Устами младенца глаголет истина. Командир опустился в кресло.

Последняя мысль, на которой себя поймал Валерий Савонин – это необходимость этой войны. Конечно, о любой войне можно смело сказать, что она не нужна и ни к чему хорошему не приведет, но его занимала пока война его собственная. Читая пацифистскую литературу в школе и университете, он и подумать не мог, что эти идеи придут ему в голову сейчас, когда он, боевой офицер спецназа ГРУ, совершает вылет в район боевых действий. Но все было неслучайно – война коснулась его самого. Тогда, когда он только начал жизнь, и жизнь сравнительно неплохую, он вдруг почему-то должен ставить ее под потенциальный удар этой войны, ведомой, как верно подмечал Ромен Роллан, одними промышленниками против других в угоду собственному карману. Валерий смотрел на бойцов и понимал – у каждого в голове сейчас одни и те же мысли, только озвучить их они не решаются – военные люди как-никак. Почему, собственно, она вообще началась, подумал Савонин? Почему, п какому праву наша страна вообще вторглась в Среднюю Азию и пошла дальше – на Афганистан? Ведь все это началось задолго до сегодняшнего дня, еще во времена Гражданской…

Это была и впрямь последняя мысль – за ней последовал удар. Пассажиры этого видеть не могли, но в эту самую минуту боевик с гранатометом в руках выстрелил по самолету из узкой пещеры Панжерского ущелья, отстрелив один из двигателей – он выстрелил бы точнее, если бы не мешавший обзору кусок скалы. И уж тогда, попади он в борт, выжить никому бы не посчастливилось…