Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

— Ну как? Пришли. Дьяк посадил писать меня, проверить, годен ли по письму я. Пишу я, он за спиной стоит. «Изрядно, — хвалит, — изрядно». А тут на вот те, царь на пороге. Все пали перед ним, а я замешкался, из-за стола вылезая. А он-то в два шага — и уж возле стоит. «Ты написал?» — спрашивает, лист беря. Я, отвечаю. «Значит, грамотен?» Грамотен, говорю, государь, вот пришёл место в приказе просить. «Место в приказе?» — переспрашивает. А тут дьяк с колен поднялся, говорит, вот, мол, государь, к себе берём парня. А царь и скажи: «Вас тут, чернильных душ, и так густо, а я парня в волонтёры забираю». Повернулся к сопровождающему кому-то: «Плещеев, запиши его в свою десятку». И пошёл к главе приказа, к Нарышкину [1] Лев Кириллович Нарышкин (1664—1705) — боярин, в 1690—1702 гг. возглавлял Посольский приказ. Дядя Петра I со стороны матери. . Плещеев записал меня и велел к двадцать третьему февраля на Красной площади быть, оттель, сказал, за рубеж побежим.

— Но ты б сказал, мол, жениться собираешься, уж и невеста, мол, есть.

— Сказал я.

— А он?

— А он засмеялся, говорит: «Женитьба — не гоньба, поспеешь».

Вот тебе и нарадовалась подьячиха.

— Это всё ты, дура стоеросовая, — напустилась на Дуньку. — Ты сглазила.

— Я? — дивилась девка.

— Ты молотила: «Сынка в приказ берут». Вот и накаркала. Бедный мой дитятко, — причитала Евменовна, приклоняя к себе голову сына. — Да за что нам напасть этакая? За каки таки грехи?

Дуньку за язык дёрнуло:

— А може, в волонтирах-то лепш, чем в писчиках.

— Замолчи, дура, — рявкнула подьячиха и опять завыла ровно по покойнику: — Да кабы знать нам беду эту, да рази б пошли мы в приказ этот проклятущий.

Вытьём своим травила Евменовна не только себя, а и сына своего разнесчастного. Вася тоже слезами заливался, правда, не выл, лишь соплями швыркал. Жизнь-то у него рушилась, ему уж и невесту присмотрели у Бухвостовых, сказывали, девка кровь с молоком, рассчитывали, как Васятко устроится в приказе да станет деньгу получать, так и женить можно. А вот как обернулось. В волонтёры какие-то записали, за тридевять земель гонят. Было б за что, а то ведь ни сном ни духом — и нате вам.

К вечеру побитым псом явился из приказа домой сам Евстигней. Был невесел, хотя и в подпитии, наверное, кому-то челобитную писал, заработал на кружку.

Хлебал щи, вздыхал тяжело, каялся:

— Как же я, старый хрен, не сообразил. Надо б было с недельку потерпеть, пока это треклятое Великое посольство отъедет [2] ...пока это треклятое Великое посольство отъедет... — Великое посольство 1697—1698 гг. — русская дипломатическая миссия в Западную Европу, предпринятая царём Петром I с целью укрепления и расширения антитурецкого союза России с рядом европейских государств, приглашения на русскую службу специалистов, заказа и закупки вооружения. Официально возглавлялась «великими послами» — Ф. Я. Лефортом, Ф. А. Головиным, П. Б. Возницыным, но фактически — Петром I, находившимся в составе Великого посольства под именем волонтёра Петра Михайлова. . Тогда б и тащить Васятку к дьяку. Эх!

— Что это ещё за посольство-то? — тихо спрашивала жена, за день выревев всю силу свою.

— Да царь хотит других государей на турка сговорить, чтоб, значит, не нам одним с ним воевать.

— Так Васенька-то при чём?

— Да с посольством царь волонтёров везёт, чтоб учить делам разным, чтоб строить могли и прочие разные художества делать. Вот и набирает молодых да здоровых.

— Ну а Васятко-то...

— Что ты заладила, Васятко, Васятко. Когда он вон и голицынских детей гонит, Долгоруких, Черкасских, Волынских, Урусовых и даже имеретинского царевича Аргиловича записал. А вы — Васятко. Царь сам десятником с имя записался.

— Как? Царь десятником?

— Вот именно. Первым десятником Гаврила Кобылий едет, вторым сам царь записался Петром Михайловым, а третьим Фёдор Плещеев. У этого как раз не хватало до десяти, а тут вот мы и навернулись. Ах, кабы ж знать-то.

— Так их что? Всего тридцать и едут?

— Это волонтёров только столько. А в посольстве будет более сот двух, у нас в приказе списки составляли.

Царь едва ль не кажин день у нас бывает. Ах, как же я обмишурился, старый хрен! Было-к подождать недельку. И на ложе в темноте долго ворочался и кряхтел подьячий Евстигней Золотарёв, казня себя за промашку.

— А что, если Васятке не явиться, да, всё, — шептала жена.

— Как это не явиться? Да меня тогда не то что с приказа выгонят, батогами, а то плетьми забьют, а дом и всё жилое на государя отпишут. Ты в уме, старая? Он ведь, царь-то, ни на что не смотрит, у бояр вон деревни за это отымает, даже своих нарышкинских гонит [3] ...даже своих нарышкинских гонит. — Матерью Петра I была Наталья Кирилловна Нарышкина (1651—1694), вторая жена царя Алексея Михайловича. .