Владимир Шеменев - Я ─ осёл, на котором Господин мой въехал в Иерусалим

Крови не было, убитых тоже, ничто не горело, никто не стонал. Только растерянные люди бродили по площади, стояли кучками, шептали что-то друг другу, бросая суровые взгляды в сторону иудея, окруженного толпой. Там, где стоял или куда переходил человек в белом хитоне, слышался уверенный, мелодичный голос, постоянно меняющий тональность – от тихого увещевания до резкого обличения. Над остальной территорией храма висел глухой ропот обиженных менял и торговцев.

То, что человек, устроивший погром, был иудеем, Петроний нисколько не сомневался. Хватило бы и месяца, чтобы научиться различать среди смуглых, курчавых, горластых людей иудеев, самаритян, галилеян, идумеев. Петроний же находился в Иудее пятый год, причем два последних – в должности тысяченачальника. Его позвал с собой Пилат, под командованием которого он служил в Испании.

Через двор, разрывая на себе рубаху, шел носастый еврей в длинной шерстяной халлуке с короткими рукавами. Из-под остроконечной шапки из навитых полос ткани торчали смоляные, жесткие, не поддающиеся гребню волосы. По его щекам текли слезы.

– Эй, – Петроний поманил еврея к себе. – Подойди.

Не вытирая слез, еврей подошел к центуриону, смотря снизу вверх невидящим, залитым слезами взором.

– Что здесь было? – спросил римлянин, хотя и сам прекрасно знал, что произошло.

Еврей, которому на вид было не больше сорока, вытащил платок и провел им по глазам, сгоняя слезу. Моргнул – и с ужасом отшатнулся назад: прямо перед ним был край юбки, из-под которой торчали голые, волосатые колени. Центурион стоял на цоколе колоннады, что на три локтя возвышалась над площадью.

– Благословен Судия Праведный, что не сотворил меня язычником! Благословен Господь, что не сотворил меня женщиной! Благословен Он, что не сотворил меня неучем…

– Прекрати паясничать! Лучше скажи: это он всё устроил? – центурион показал на колышущихся людей, поднявших руки и вопивших: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне!» Человека в белом хитоне не было видно, но римлянин знал: он там. Не будь его – не было бы ни криков, ни толпы.

Торговец еще раз моргнул и уставился на длинноногого, скуластого, голубоглазого римлянина в блестящем на солнце панцире, с позолоченными орлами на груди и такими же наплечниками. Видя негра, альбиноса, великана или карлика, всякий благочестивый еврей должен был произнести: «Благословен Господь, разнообразящий всякие творения», что иудей и сделал, несколько перефразировав смысл.

– Благословен Господь, разнообразящий всякие твари.

– Ты слышал, что я сказал?! Отвечай! – зубы скрипнули. Петроний начал заводиться, отчего рука машинально легла на рукоять меча. Ему не понравилось, что иудей, славословя своего Бога, сказал: «Благословен Судия праведный 200 200 Видя больного, слепого, прокаженного или калеку, говорят: «Благословен Судия Праведный», то же самое говорят в случае несчастья, постигшего человека, а при счастье говорят: «Преблагий и Благодетельствующий». ». Насколько Петроний был невежественным в их вере, настолько же он хорошо знал, что так говорят, видя калек, прокаженных и больных. – Извинись!

– В чем вина моя, мин 201 201 Мин (иврит) – язычник, еретик, отступник; то же самое, что и «гои» употреблявшееся во времена Нового Завета исключительно во множественном числе (по отношению к народам, племенам). ? Только я сел в храме, заплатил залог, из которого будет принесена общественная жертва, как явился тот, кого я вчера встречал с пальмовой ветвью. Он повалил мой стол, рассыпал деньги и стал толкать меня в спину, говоря, что сей дом есть дом Отца его, который мы превратили в вертеп разбойников. Меня посетило несчастье. Скажи, не имеющий удела в будущем мире…, чем я обидел тебя?

Центурион был в курсе, что с каждой обыкновенной монеты, обмененной на священную, менялы получали «лаж» – так называемую плату за обмен. Хотел произнести: «Тот человек прав, что выгнал тебя. Устроили здесь притон откупщиков!» Хотел – но промолчал. Негласный закон Рима гласил: «Хороший пастух стрижет своих овец, но не сдирает с них шкуры». Слова, сказанные императором Тиберием наместникам, просившим разрешения повысить налоги. Об этом ему рассказывал префект. Петроний вспомнил, что был зван на завтрак к Пилату и не явился, чем навлек на себя кучу неприятностей: от банальной обиды до придирчивой проверки, которую мог устроить наместник в любое время.

Надо было выкручиваться.