Алексей Митрофанов - Моя география

Получается как бы зеркальная ситуация – градообразующим предприятием является музейное учреждение, работать в котором по определению может весьма невысокий процент населения. В общем, нормально, когда в этой роли выступает завод или фабрика – таким образом возможность потенциального трудоустройства есть у подавляющего большинства местных жителей. Отдельные же граждане с повышенными интеллектуальными запросами относятся к ситуации спокойно, сызмальства привыкают ездить в ближайший крупный город на какие-нибудь курсы, а затем в институт и на службу. Здесь меньшинство как бы поменялось с большинством, и никому от этого на самом деле хорошо не стало.

Несостоявшиеся рабочие пытаются устроиться водителями, слесарями, охранниками. Или ездят ранней электричкой на завод в СанктПетербург – путь утомительный. Встречной же электричкой из Санкт-Петербурга едут историки, искусствоведы и музейные проектировщики – штат музея с одного лишь городского населения не наберешь.

И в результате город как целостный организм совершенно не складывается, у него нет лица, в нем каждый если не чужой, то уж, во всяком случае, несколько неуместный. И с этим, увы, ничего не поделаешь. Не заселять же Царское Село насильно семьями геральдиков, топонимистов и реставраторов по бумаге. Подобное может быть только в романах-утопиях. Жизнь эти варианты не предполагает.

Поговорим о Калуге. Всего несколько фактов, без комментариев. Исторический центр города – между улицей Кирова и набережной реки Оки – имеет весьма свободную планировку, далекую от регулярной. Здесь практически нет улиц, пересекающихся под прямым углом, и, соответственно, дома, стоящие на этих перекрестках, имеют причудливые и таинственные очертания.

Исторический центр города прорезает насквозь рваный, глубокий и устрашающий овраг под названием Березуйский.

Через Березуйский овраг перекинут виадук в древнеримском стиле, открытый в 1777 году и опирающийся на 15 каменных арок.

На берегу Оки, в бывшем Загородном саду установлены огромные белоснежные ракеты, направленные в небо. Впрочем, ничего угрожающего в том пейзаже нет, это всего лишь оформление Музея космонавтики имени Циолковского. Сам Циолковский похоронен в нескольких десятках метров от музея, в центре бывшего Загородного сада.

Калуга – город, с которым связаны судьбы двух великих российских ученых, область деятельности которых можно условно обозначить как «всеобщая теория всего» – Циолковский и Чижевский.

На городских улицах наряду с привычными вывесками типа «Холодильники», «Телевизоры» и «Велосипеды» встречаются также вывески «Люстры Чижевского», и это никого не удивляет.

До революции самым известным здешним лакомством считалось так называемое «калужское тесто». Его ели в сыром виде. Больше нигде в России ничего подобного не выпускалось и не употреблялось.

На Калужской иконе Божией Матери, хранящейся в Георгиевском соборе, Богородица изображена не с младенцем, а с книгой. Казалось бы, всего перечисленного выше достаточно, чтобы по городу постоянно летали электрические разряды, а вместо людей здесь проживали бы инопланетяне с рожками, которые ходили бы вниз головой. Но ничего подобного не наблюдается. Наоборот, город имеет и репутацию, и облик типичной русской провинции – тихой, спокойной, несколько сонной и самую малость себе на уме. А все перечисленные выше факты представляются всего лишь пикантной приправой, призванной несколько приперчить это слегка пресноватое блюдо.

И только проницательный географ способен свести эти факты вместе и увидеть совершенно другой, абсолютно сюрреалистичный город, который не вписывается в привычные обывательские рамки.

Многие думают, что лучшее время года – лето, когда жара, и можно не носить на себе много одежды, и длинный-длинный, просто бесконечный день, и фрукты-ягоды, и отпуска-каникулы. Кому-то по душе весна – природа просыпается, в воздухе сводящие с ума цветочные ароматы, и даже гнилостный запах прошлогодней листвы тоже сводит с ума. Кому-то по душе осень – романтичная пора, время философов и интровертов. Любящих зиму не так много, однако и они тоже находятся.