Александр Косарев - Заметки кладоискателя. Выпуск №24

Слитки монетного двора в ящиках Московской конторы. На 32.528.73 руб.

Слитки частных аффенёров Казанского отд. На 5.293.69 руб.

Слитки частных банков. На 5.364.674. руб.

Слитки частных банков Московской конторы. На 13.005.359.45 руб.

Золотые полосы банков Казанского отд. На 529.594.24 руб.

Золотые кружки банков Казанского отд. На 525.447.23 руб.

Слитки монетного двора из золотосплавной лаб. На 486.598 руб.

Российская золотая монета. На 499.435.177. руб. 65коп.

Российская дефектная монета и старой чеканки. На 15.385.566.13 руб.

Иностранная золотая монета. На 40.577.839.36 руб.

Итого: 645.410.096.79 руб.

Сверх того – золотые предметы Главной палаты мер и весов, золотые и платиновые самородки, золотистое серебро, серебристое золото и другое в 514 ящиках Монетного двора в сумме 6.122.021руб. 85коп.

Переотправка золота производилась исключительно на адрес Владивостокского Отделения Государственного Банка, куда в марте, августе и сентябре 1919 г. было отправлено во Владивосток, но задержано в Чите золота в слитках на 10.557.744 руб.06 коп. и в монете российской на 33.000.000 руб. Всего (зависло в Чите) 43.557.744.руб. 06 коп.

Во Владивосток же были направлены вышеозначенные 514 ящиков. При эвакуации Омского отделения была отправлена на Восток вся оставшаяся наличность металлов, причём всё золото было погружено в особый эшелон, находящийся ныне на ст. Иркутск.

После проверки Особой Комиссией числа мест с золотом, находящихся в эшелоне, произведённой на конец февраля и в начале марта сего 1920 года, оказалось: 4944 ящика с полноценной российской монетой, 1405 двойных мешков с такой же монетой, 262 двойных мешка с дефектной и старой чеканки монетой, 11 малых мешков, 194 ящика со слитками, 3 ящика с вырубками, и 2 ящика с золотом, полученными на пути следования от пермского Отделения Государственного Банка.

Всего: 6821 место.

Согласно имеющимся данным, количество находящегося в эшелоне золота в рублях и копейках исчисляется: Монеты: 396.620.743. руб. 78 коп., 197 мест со слитками и вырубками (отходами монетного производства) принадлежавшими частным банкам (в ящиках Московской Конторы Госбанка) и оценёнными, согласно отношения (распоряжения) Московской Конторы от 15 июня 1918 года за №32727, в сумме 13.005.359 руб. 45 коп. Всего на сумму: 409.626.103 руб. 23 коп. То есть менее против той суммы, каковая должна быть, на 840.000 руб. (утрачен мешок на 60.000 руб. и похищено 13 ящиков на 780.000 руб.)

Директор: Подпись ******* 7 марта 1920 года.

Вопрос же о действительной роли всуе упомянутого господина Наконечного в истории с пропажей ценностей казанского отделения, то она остаётся спорной и по сию пору. Вот что по данному поводу в 2010 году писала газета «Вечерняя Казань».

«27 августа 1918 года в Берлине полномочный представитель Совнаркома Адольф Иоффе подписал «дополнительный протокол» к мирному Брест-Литовскому соглашению между Советской Россией и странами Четверного союза. Согласно протоколу большевики соглашались выплатить Германии контрибуцию в размере 6 миллиардов марок. Выплата ценностей должна была пройти с сентября по декабрь 1918 года.

В день взятия Казани, 10 сентября, первый эшелон с 42,86 тонны золота направились в Берлин по железной дороге. Остальное большевики надеялись добрать в Казани, но здесь их ждала неприятная, но ожидаемая новость: золота на месте не было! Не оказалось на рабочем месте и управляющего отделением Петра Марьина.

Выяснилось, что 1 сентября управляющему пришла телеграмма из Самары о срочном выезде туда с последним пароходом, и захвате с собой также книг, в кои был вписан золотой запас – свидетельствовал лишь в 1929 году Марьин. 2 сентября он покинул свой пост, передав свои полномочия контролёру банка Д. Доброхотову, и получив в кассе 3000 рублей командировочных.

Возможно, телеграмма была лишь предлогом, для того, чтобы фактически сменить руководство в банке. Такой поворот событий вовсе не исключён. Ведь 13 сентября в стенах банка уже работала «Временная комиссия по управлению и ревизии Казанского отделения Нарбанка и его отделений» из бывших комиссаров банковского отделения под руководством всё того же… Иллария Наконечного! Обнаружила ли она недостачу золота, не отправленную в Самару пароходами из «золотой кладовой»?

Да! Обнаружила! И зафиксировала отдельной цифрой на странице 12 банковского журнала за 1918 год, за подписью самого Наконечного. Но однозначного вывода о том, что ценности остались на территории, контролируемой теперь Красной армией, данные банковской отчётности делать не позволяли. Ведь золота не было, как и не было свидетелей, которые могли бы дать показания о его судьбе. За 4 дня работы, отпущенные большевиками ревизорам, они сделали главный практический вывод: ценностей нет, но проверенные финансовые учреждения Казани в принципе готовы работать дальше. А все собранные в ходе проверки документы, ревизоры охотно передали для дальнейшего разбирательства в Чрезвычайную комиссию (ЧК) Восточного фронта. Однако главная задача фронтовой контрразведки Лациса заключалась в обеспечении безопасности наступающих войск. Линия фронта двигалась на восток, и поэтому заниматься розыскными мероприятиями в глубоком тылу ЧК фронта ему было совершенно не с руки…».