Хамит Измайлов - Ад и рай

Следует отметить, что браки заключаются на небесах через небесный компьютер только для первобрачных. А потом, когда пошло-поехало, небеса ни при чем. Изначально все браки счастливы, поскольку компьютер ошибаться не может. Он, изучив все параметры и путем поиска в своем Интернете, определяет оптимальный вариант составления пар, потенциально созданных для счастливой жизни. Но на устойчивость и долговечность браков в дальнейшем влияет опять-таки окружающая среда, то есть условия жизни, его величество случай и, может показаться странным, наследственность. Три составляющие судьбы человека. В современном мире случаи расторжения браков столь же часты, как и сами свадьбы. Сравнительно мало разводов в мусульманском мире, у приверженцев буддизма. Зато в христианском мире этот нелицеприятный акт раскручен на полную катушку.

Из средств массовой информации мы знаем, что особенно часто распадаются пары в среде работников искусства. И практически этого никогда не бывает среди священнослужителей. В первом случае виной всему слава, деньги. Общество балует своих любимчиков, и они с жиру бесятся. Во втором случае браки бывают прочны: однажды и на всю жизнь. Служители Всевышнего свято верят, что заключенные на небесах браки священны и разрушать их грех.

Избитые выражения, объясняющие разводы – «не сошлись характерами», «с милым и в шалаше Рай» ничего общего с истиной не имеют. Это все единичные случаи «за» и «против». Среди причин есть и супружеская неверность, малая зарплата, коварная теща и т. д. В то же время народная мудрость «стерпится-слюбится», особенно после рождения детей, помогает сохранить многие браки.

В современном мире, равно как и в Советском Союзе в целом, главной причиной бракоразводных процессов были, есть и остаются только две основные. Это – мало денег или много водки. И то и другое пагубно для семьи и для шалаша, в котором Рай. К разводам супружеских пар небеса не причастны. В заключении браков – да, в расторжении – нет. Компьютер в Раю не ошибается никогда.

Смерть по своему разнообразию бывает значительно чаще наивной и глупой. Однако, наивнее и глупее моей, почти состоявшейся, не бывает вообще на свете! Если такую проказу сделал бы шальной школьник, то в пору было бы оттянуть его за уши и даже пройтись по мягкому месту отцовским ремнем. Но я! Убеленный сединой, почтенный аксакал! Ума палата! Мозги буквально забиты до предела накопленными познаниями и жизненным опытом! Почему допустил такое ребячество?

Пять лет я собирался запечатлеть на фото один объект, расположенный за моим забором в конце огорода. Все эти годы, всегда вдруг неожиданно возникало препятствие, мешающее осуществлению этого замысла. То появлялись непредвиденные гости, и приходилось возвращаться с пол-огорода. То оказывалась, батарейка разряжена или заканчивалась пленка. То попросту ни с того ни с сего фотоаппарат не включался. В промежутках между этими «тормозами» я иногда попросту забывал о своей затее.

В конце концов, этот злополучный день пришелся на тридцатиградусный день января. Я вышел поработать в сарай и вынес с собой фотоаппарат. Вдруг откуда-то пришла мысль, что перепад температур, из тепла в холод, покроет изморозью стекла и снимок не получится. Оставил фотоаппарат для установления соответствия температуры, сам пошел в сарай, где, как всегда, в полуавральном матросском темпе до приличного вспотения отработал 2 часа. Вернулся во двор, щелкнул, – аппарат не включается, замерз. Мне надо было в этот день сходить к соседу, который живет в километре. Я планировал после работы зайти в дом, обсохнуть. Попить чаю и затем, переодевшись поприличнее, навестить соседа.

А тут опять откуда-то назойливая мысль: зачем переодеваться, идешь все равно в сарай к соседу? Зачем обсыхать, если это произойдет дорогой? Я подчинился внутреннему голосу. Навстречу дующий небольшой западный ветер, мне нипочем. За одно отогрею фотоаппарат, вернусь и сделаю снимок. С этой мыслью я сунул под куртку ледяной аппарат и вперед. Дорога заняла полчаса и еще немножко там. Вернулся, вынул аппарат, щелкнул, но он не включился, не отогрелся. Фотография опять не получилась.

Через сутки меня начало знобить, а еще через час я прыгал на диване как на батуте: температура поднялась до +40,6С, Хорошо, супруга положила в ноги электрогрелку и немного погодя подпрыгивания прекратились. Я не верил, что заболел. Считал, что это мимолетная вспышка температуры, с которой мой, ежедневно тренируемый в сарае, организм запросто справится. Уверенный в этом, я, не предпринимая никакого лечения, два дня с сорокаградусной температурой, как в тумане, выходил в сарай на работы. На третий день подняться не смог вообще. Откуда-то сверху опять пришла навязчивая идея: никаких врачей, никаких лекарств, никакого лечения. Пусть организм сам борется с болезнью. Это его прямая обязанность. Я опять послушался. Объявил своим: никаких врачей, никаких лекарств. Я сам. Потом ушел в какой-то аут, на какую-то грань бытия и невесомости на целую неделю . Я все время твердил: дайте мне 7 дней, только 7 дней . Почему именно это время, я не знаю. Все эти дни температура стойко держалась на уровне +40—40,6 0С. Ежедневно утром и вечером я выпивал по одной кесешке чая с медом. Больше ни крошки во рту не было. Порой мне казалось, что меня вообще нет на Земле.