Хамит Измайлов - Ад и рай

Вот история, произошедшая в московском аэропорту «Внуково», и рассказанная на ФБ другом из Бурятии Лаврентием Доржиевым: «Шла посадка на самолет «Ил-18», отлетающий куда-то на Север. Люди суетливо семенили за дежурной, спеша первыми сесть на тихие места в хвосте. Лишь один пассажир пропускал всех, потому что летел с собакой. Аэродромные техники утверждали, что у человека на собаку билет был, но овчарку в самолет не пустили – не оказалось справки от врача. Человек доказывал что-то… Не уговорил. Тогда во «Внуково» он обнял пса, снял ошейник… и поднялся по трапу. Овчарка, решив, что ее выпустили погулять, обежала самолет, а когда вернулась на место, трап был убран. Это была какая-то ошибка. Потом побежала по рулежной дорожке за гудящим «Илом». Она бежала за ним сколько могла и потом осталась на пустой взлетной полосе. И стала ждать. Что было дальше? Этот вопрос в той или иной форме содержался во многих тысячах писем, полученных редакцией старой «Комсомолки» после публикации «Два года ждет». Сотни людей из разных городов хотели забрать собаку домой, а улетела она в Киев. К моменту, когда доцент киевского пединститута Вера Котляревская с помощью аэродромных служащих добралась до Пальмы (так прозвали наугад), собака была напугана чрезмерным вниманием и сочувствующих, и ретивых специалистов по отлову беспризорных животных, которых на активность спровоцировала публикация в старой газете, перепечатанная во всем мире. Нужно было преодолеть настороженность собаки и завоевать ее доверие. Котляревская проводила с Пальмой дни от зари, проявляя терпение и такт. Настал день эвакуации. Овчарке дали снотворное и внесли в самолет. Веру Арсеньевну и Пальму сопровождал в пути добровольный помощник, ветеринар Андрей Андриевский.

Первое время Пальма чувствовала себя неуютно в новом киевском жилище. Но большая семья Котляревских хорошо подготовилась к приезду внуковской овчарки. Дома говорили тихо, чтобы не напугать собаку, не закрывали дверей комнат, чтобы она не чувствовала себя пойманной… Постепенно Пальма стала приживаться. Вера Арсеньевна записала в дневнике: «Очень уравновешенная собака, с устойчивой нервной системой и стойкой привычкой к человеку и дому». И еще одна запись, из дневника: «Дома подошла к спящей дочке, полизала щеку и осторожно взяла зубами за ушко». А потом у Пальмы появились щенки. Три .»

В 1988 году на основе этих событий был снят фильм «На привязи у взлётной полосы». Имей варианты и возможности, я поставил бы в аэропорту «Внуково» и в г. Киеве еще и памятники, увековечивающие доброту Веры Арсеньевны и преданность Пальмы !

О другом, не менее предательском и коварном, случае телевидение рассказывало неоднократно. Владелец, подлый и «зверский» человек оставил свою собаку на трассе под Воронежем. Уже два года собака не уходит с этого места, с тоской ждет и верит, что хозяин обязательно вернётся. Сердобольные жители из близлежащего села постоянно пытаются приручить и забрать её домой, но преданное и благородное существо никак не желает покидать место разлуки. Поэтому сельчане соорудили для неё конуру, подкармливают. Вывесили табличку, чтобы её случайно не застрелили как бродячую собаку. Какое ещё животное может отличаться такой великой преданностью и такой великолепной памятью на протяжении более двух лет?

Однажды, в командировке, покупая овец в одном из племенных хозяйств, я выменял на барана у местного чабана крупную белую собаку – тазы, гончего пса по кличке Белка. Увез его через р. Иртыш, через Усть-Каменогорск, через села и горы домой за 250 км. Недолго держал его на привязи, затем отпустил. Он тут же убежал. Не было его неделю. Вернулся грязный и исхудавший. Но как он нашел эту обратную дорогу? Собака была умнейшая, за неё барана было не жалко. В последующей жизни у нас было много собак, разных пород, но такой умной – больше никогда. Как все тазы, Белка был гладкошерстным и плохо переносил холод. В предшествующие морозам дни он, улучив момент, проскальзывал в дверь и его невозможно было выгнать. Холодильника тогда у нас не было. Это был дефицит. Как в песне:

Поэтому вся еда, в том числе сырое и вареное мясо, супы и молоко, выставлялась в более холодный угол коридора. Собака никогда не делала даже попытки приблизиться в это место. Более того, обычно Белка лежал напротив двери в кухню и наблюдал за нами. Как только мы садились за стол и принимались за еду, он демонстративно вставал, отходил от двери или же вновь ложился отвернувшись к стене. Мой двухлетний сынишка Тимур любил играть с его красным языком, его ручонка всегда была по локоть в пасти собаки. Она это терпела и понимала, ребенок есть ребенок. Прежний хозяин Белки, сажая собаку в мою машину, прослезился и сказал: «Он вырос вместе с моими детьми и стал замечательным их другом. Я бы ни за что на свете не отдал его никому. Но, он недавно задушил из ревности кобеля у соседа прямо во дворе на цепи. Сосед теперь грозится застрелить его и ждет подходящего момента. Я хочу, чтобы он жил, поэтому отдаю его тебе. Ты хороший человек, и Белке будет у тебя хорошо». Возможно, в его сентиментальности отразилась отчасти выпивка накануне. Я вечером обмывал приобретение и он, расстроенный предстоящим расставанием, слегка перебрал. Он был добрый человек и имя было у него целеустремленное – Кумар, что означает «желание».