Ирина Филева - Демон государственности. Роман

– А помните, один из героев Достоевского задавался вопросом: если Бога нет – значит, все дозволено? Вы, стало быть, надеетесь заставить людей жить по вашим моральным законам?

– Однако вера в Бога ничуть не мешает многим попам и монахам отступать от их религиозных заповедей и проповедей, даже преступать светские законы. Попытка соорудить из боженьки пугало на запретном поле иногда действует на робкий и темный народ, как узда, а самые циничные и хитрые только радуются, что страх удерживает голодную стаю от потребления сладких плодов, которые они срывают дерзкой рукой в собственное удовольствие, – презрительно скривился ряженый, потирая руки.

– А пожелает ли человечество стать счастливым насильно? Не придется ли вам извести немалую часть сограждан, иначе, нежели вы, понимающих своё благо и предначертание в этом мире, чтобы уцелевших наделить казарменным счастьем? Вы найдете немало таких несогласных не только в правящем классе, но и в самых темных обездоленных слоях. Русский человек – анархист по природе, а вы намереваетесь эту природу причесать под вашу гребёнку. И потом, как вы намереваетесь удерживать тех, кого вам удастся загнать к счастью железной рукой, в так сказать, счастливом состоянии, да чтобы они не вздумали испытать в жизни что-либо иное?

Марксист начал злиться, забормотал в сторону:

– Это все либеральные предрассудки. Бытие определяет сознание. От рождения все равны. Человек становится таким, каким его делает общество. Мы разрушим этот затхлый мещанский мирок, буржуазный уют, и тем самым уничтожим в сознании людей частнособственнический инстинкт, так что раскрепощенному индивидууму откроются высшие цели и идеалы. В обновленном обществе, которое будет очищено от проклятия стяжательства и эксплуатации, при всеобщем бесплатном образовании, человек станет культурнее, сознательнее, бескорыстнее. Не исключено, что к свергнутым эксплуататорам, реакционным силам и тем, кто недопонимает законов исторического развития, – он неосознанно покосился в сторону собеседника, – будут в той или иной степени применены меры насильственного перевоспитания, но тем скорее и успешнее мы сформируем личность облагороженного образа…

– А вот тут у ваших учителей одна из самых серьезных неувязок, – литератор безуспешно попытался поймать взгляд собеседника. – Если бы все было так просто, и человеческая натура обусловлена исключительно обществом и воспитанием! Вы считаете, не станет эксплуатации – исчезнет зависть и насилие? Да это чистой воды утопия! Вспомните хотя бы историю про Каина с Авелем – там не было общества, что дурно влияло на них, воспитывались равно, никто никого не эксплуатировал, а с чего произошло братоубийство? И вы так запросто отмахиваетесь от наследственности, потемок души, от демонов подсознания? Вы надеетесь по вашим понятиям ваять души для совершенного общества? Уверяю вас, вы получите только личность, духовно обкромсанную по лекалам вашего учения… Может, это и будет личность нового образца, но совершенно изуродованная, ущербная!

Марксист судорожно сглотнул и вперил тяжелый взгляд в старика, тужась придумать уничижительную отповедь; лицо его пошло красными пятнами. Кеша обожал буржуазный уют и чистенькое благополучие – это был центр, вокруг которого вращалась его маленькая вселенная, идеал достойного бытия, вожделенная цель существования. Что же станет с ним и его сородичами, если революционеры осуществят хоть малую часть своих зловещих замыслов? От страха и волнения его маленькое тельце напряглось и уплотнилось, он задрожал крупной дрожью и… маленький круглый столик с чайными чашками и самоваром полетел от камина прямо в марксиста! Всем показалось, что тот, жестикулируя и расхаживая вокруг собеседника, несколько перевозбудился, вроде зацепил кочергу, громыхнул подносом или еще чем-то… Его сутулая фигура взмахнула руками, поддела столик с чайными принадлежностями возле камина, и, вертясь среди разбитой посуды, пытаясь отлепить от колен мокрые горячие штаны, заверещала «Черт, а-а-а, черт побери!»

– Когда бы лукавый впрямь побрал вас, с вашей религией насилия, которую вы мечтаете насадить по всему миру, то облагодетельствовал бы человечество, – гнусаво процедил футуристический поэт в немытых патлах, похожий на попа-расстригу. Его блуза напоминала перешитый укороченный подрясник. – Да творить добро не в его правилах, будьте покойны! Судя по всему, марксисты пошли от того же лукавого семени, а бес против своих не пойдет!