Александр Яковлев - Руал Амундсен

Они двинулись на поиски. В четырёхстах метрах от самолёта лежала большая и прочная на вид льдина, лишь кое-где покрытая мелкими льдинками. Они перетащили самолёт на новое место и начали прокладывать дорожку для взлёта.

А ветер всё свистел и выл. Мелкие льдины лезли на ледяное поле и грозили опять разрушить дорожку.

Буря продолжалась часов десять подряд. Однако толстый старый лёд выдержал.

Немного передохнув, все снова принялись за работу. Никто не был уверен, что им удастся довести её до конца: слишком уж ненадёжна была погода. Несколько раз Амундсен решал про себя, что лучше всего было бы, пожалуй, не тратить сил и времени, а сразу же направиться пешком к югу. Но он ничего не говорил товарищам. Все работали с ожесточением. Так как инструментов не хватало, то Омдаль приспособил штатив от кинематографического аппарата и работал им, как ломом, а Дитрихсон вооружился алюминиевой штангой. Дорожка для взлёта медленно удлинялась.

На второй день и эта льдина дала трещины.

Тогда Амундсен и Омдаль стали возить снег на санях и забивать им трещины. Одна из трещин была так широка, что забить её снегом было невозможно. С невероятными усилиями все шестеро притащили большую льдину и устроили из неё мост. Они работали изо всех сил, а их питание было очень скудно: каждый получал в сутки только двести пятьдесят граммов пищи.

8 июня вдруг наполз сильный туман, а с ним пришла и оттепель. Снег начал таять. Это сразу же свело на нет всю работу. Самолёт не мог бы подняться по рыхлому снегу. Нужно было дорываться до твёрдого льда.

Всё это могло привести в отчаяние любого, но не Амундсена и его друзей. Они начали всю работу сызнова, и через трое суток половина дорожки была готова. Омдаль заметил, что если снег утаптывать, то он становится твёрдым и даже при лёгком морозе превращается в прекрасную поверхность. Тогда решили остальную часть дорожки не расчищать от снега, а просто утоптать её.

Уже шли восемнадцатые сутки, как они бились за жизнь. Пища приходила к концу. Было ясно: если через два дня они не улетят, то погибнут от голода.

К счастью, подготовка дорожки близилась к концу: отлёт был назначен на 15 июня. Вечером накануне они выбросили из машины всё лишнее. Оставили только бензин и масло на восемь лётных часов, брезентовую лодку, два ружья, двести патронов, шесть спальных мешков, палатку и продовольствие. Выброшены были даже лишняя одежда и обувь.

Наступил, наконец, час отлёта. Небо было совершенно ясное. Термометр показывал только 3 градуса ниже нуля. Но и такого мороза оказалось достаточно, чтобы поверхность снежного аэродрома покрылась твёрдым настом.

Ларсен пустил в ход моторы, чтобы они разогрелись, а остальные члены экспедиции пробежали вдоль всей взлётной дорожки, разбрасывая по обе её стороны тёмные предметы, чтобы лётчик лучше видел путь. Так они бросили лыжи, обрывки палатки, одежду.

Наконец все забрались в машину. На месте пилота сидел Рисер-Ларсен. Позади него — Дитрихсон и Амундсен, в кают-компании расположился Эльсворт, а оба механика устроились в помещении для бензина. Наступил решительный момент: взлетит самолёт или нет? Ларсен пустил машину в ход.

Аэроплан медленно заскользил по дорожке: его швыряло из стороны в сторону. Машина дрожала и стонала. Похоже было на то, что она вот-вот рассыплется на части. Но вдруг грохот прекратился. Слышен был только рёв мотора. Самолёт оторвался от льдины и начал набирать высоту. Все закричали «ура». Через пять минут они уже быстро неслись к югу. Сверху льды казались спокойными и безобидными. Казалось, что они летят с бешеной скоростью, потому что Рисер-Ларсен вёл машину на высоте каких-нибудь пятидесяти метров. Нигде не было видно ни капли воды — только искромсанный торосистый лёд.

Часа через три самолёт вошёл в густой туман, — тогда пилот поднялся на высоту в двести метров, и туман остался внизу. Прошёл ещё час, туман исчез. Под самолётом снова открылись бесконечные ледяные просторы. Теперь в белых просторах темнели кое-где полыньи и большие озёра с плавающими мелкими льдинами. Однако земли нигде не было.

Семь часов самолёт с предельной скоростью нёсся на юг. С минуты на минуту должен был показаться Шпицберген. На пути встретились тучи. Самолёт полетел вслепую. Потом огромная туча разорвалась, поползла в стороны, и вдали показалась высокая сверкающая горная вершина. Это был Шпицберген! У северного берега его виднелось семь небольших островов, возле которых лежала тёмная полоса воды. Десять минут спустя они уже летели над открытым океаном.