Владимир Паутов - Шестой прокуратор Иудеи

– Ничего такого, за что следовало бы судить! Я просто призывал людей к милосердию и терпимости в отношении друг к другу, к справедливости ко всем, но не избранным. Разве то преступление? Я думал, мы просто дурачились. Если бы я был царём, то служители мои подвязались бы за меня, чтобы я не был предан иудеям. Однако завтра я предстану перед судом. Что же касается царства, то царство моё не от мира сего, игемон!

– А где же оно тогда, твоё царство?

– В душах людей, прокуратор Иудеи!

– Стало быть, ты не претендуешь на власть земную, если царство твоё столь призрачно? Но не стоит хитрить со мной, ибо я прекрасно понимаю, что реальной власти обычно добиваются через ум человеческий и сознание, обещая людям богатую, сытую жизнь да интересное зрелище.

– Я не стремлюсь к господству на земле. Мне не нужно, чтобы в моём царстве одни люди господствовали бы над другими.

– Значит, в твоём царстве все будут равны? Исчезнут бедность и богатство? Воцарится всеобщая любовь? Прекратятся все войны? Люди перестанут убивать друг друга? Не будет царей с вельможами? А как же тогда, и кем будет управляться царство твоё? И кто же возьмётся тебе помогать осуществить эти планы? Разве что сами богатеи вдруг откажутся от своего золота, раздадут его нищим и станут вместе с бывшими своими рабами проливать пот, работая на одном поле, так как обладать-то будут общим имуществом? Не смеши меня, иудей! Не будь наивным и глупым! Даже став царём и только задумав забрать всё золото, дабы раздать его по справедливости, ты в первую же ночь станешь жертвой своих же подданных. Они просто зарежут тебя где-нибудь во дворце, например, в тёмном его закоулке, или в спальне во время сна, или в бассейне во время купания. Если бы так стало, как мечтаешь ты, то миром бы владел хаос, а его нет, ибо власть у римского кесаря. И никто никогда не поделится ею, ибо власть есть… – но договорить я не успел, проповедник довольно бесцеремонно перебил меня.

– Всякая власть есть зло, игемон! – твёрдо заявил он, – и только Бог повелитель всего, а всё остальное от сатаны! Царство же моё будут строить не цари, не священники, не книжники и не богатые, а именно те, кто повинуется: рабы, женщины, дети – люди смиренные и малые, ибо сила духа у них и чистота помыслов выше, чем у тех, кто властвует и наслаждается жизнью.

– Стало быть, таких людей, как прокуратор, ты в своё царство не возьмёшь? – не удержался я от того, чтобы не поддеть своим вопросом собеседника, а затем добавил, – у меня и сила есть, и власть, и богатство, других людей держу в повиновении.

– Ты, игемон, воин, а потому твоё дело – служить и защищать! – короткий и потому ясный ответ, данный пленником, мне понравился.

– И когда же тогда наступит царство твоё? – чуть издевательским тоном спросил я.

Тот удивлённо посмотрел на меня, как-то смущённо пожал плечами и не совсем уверенно ответил:

– И не сегодня, не завтра, не через месяц или год наступит царство свободы и братства…. Не придёт Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно, здесь, или: вот, там. Ибо Царствие Божие среди вас есть, людей, в их разуме и сердцах!

– Долго же тебе ждать придётся, иудей, пока переменятся люди и добровольно согласятся обновить до основания жизнь свою. Значит, если, по-твоему, всякая власть – зло, поэтому ты отказался стать судьёй? – спросил я проповедника, немного поменяв тему разговора. Из тайных донесений мне было хорошо известно, что жители Каперанума и некоторых других городов Галилеи предлагали Назорею занять важную и доходную должность, сев в судейское кресло.

– А что это изменило бы? – ответил вопросом на вопрос пленник.

– Тебе тогда не пришлось бы стоять сегодня передо мной, а завтра перед судом Синедриона, – усмехнувшись его непонятливости, сказал я. Он вновь ничего не ответил, а только пожал плечами.

– Вот смотрю я на тебя, иудей, и силюсь понять, чем же ты, сын простого плотника и обычной пряхи, по существу нищий оборванец, так напугал своих единоверцев, что они решили не просто наказать тебя, но убить. Римскому кесарю ты не угрожаешь, иначе я раздавил бы тебя сразу, как клопа, ещё четыре года назад. За тобой нет ни денег, на которые можно было бы купить власть, ни армии, с помощью которой любой смог бы захватить трон в стране. Да, собственно говоря, для нас и не важно, кто будет управлять Иудеей, будешь ли ты царём, или другой, главное, чтобы народ вовремя и сполна платил налоги в казну. Не понимаю я только одного! Объясни мне, прокуратору Рима, что же ты такого натворил? В чём причина страха главного жреца Иерусалима? Ведь ты не собирался становиться правителем, дабы занять царский трон, или отобрать деньги у богатых и раздать их нищим, ведь твои заповеди, что ты проповедовал, отвергают насилие, мятежи и бунты. Так чем же ты так сильно напугал первосвященника Каиафу? – спросил я Галилеянина.