Владимир Паутов - Шестой прокуратор Иудеи

Иуде не пришлось долго ждать, ибо в коридоре послышались шаркающие шаги и размеренный тяжёлый звук железа. В тёмную каморку, где находился Искариот, грубо втолкнули пленника и прокричали: «Побыстрее заканчивайте свои разговоры. Первосвященник приказал отвести самозванца в крепость под охрану римлян». Бывший ученик находился в приподнятом настроении. Он давно ждал момента, когда сам, лично, смог бы поучить жизни того, кого обычно вынужден был слушать, притворяясь, что ловит каждое его слово.

«Теперь пусть мне внимает. Моя правда оказалась сильнее его. Он сейчас в кандалах и готовится пойти на смерть, а я буду жить! Вот и вся его гнилая истина!» – думал Иуда, бывший когда-то первым и любимым учеником Иисуса. Что хотел он доказать этим своим поступком было не понятно, это уже потом, на следующий день, Иуда пожалеет о деньгах, отданных назад первосвященнику, а тогда его охватил какой-то кураж и желание возвысится в собственных глазах. Но, скорее всего это была попытка успокоить своё пострадавшее себялюбие, раздавленное крахом несбыточных надежд.

– Не ожидал, равви? – усмехнулся Искариот. Ему было приятно видеть изумлённый взгляд проповедника.

– Ты-ы-ы-ы-ы?! Не думал, Иуда! Но, зачем? Почему? – Иисус не мог прийти в себя, справиться со своим смятением, ибо был взволнован, возбуждён, обижен.

Он, действительно, не мог понять, почему именно Иуда предал его. Иисус даже никогда как-то не задумывался над тем, что его кто-то и когда-то вообще может обмануть. В их компании все были честны и откровенны по отношению друг к другу. Но более всего огорчило Иисуса, что этим человеком оказался Иуда. Ведь именно с ним он делил кусок хлеба в первые дни своего проповедничества, спас от смерти, когда тот валялся и умирал в придорожной канаве, днями и ночами сидел возле постели и выхаживал раненого, когда несчастный уроженец Кериота метался в страшном бреду, съедаемый тяжёлым недугом. Иисус всегда считал, что хорошо разбирается в людях, и тем больнее ему было признаться сейчас в своей ошибке. Он стоял, не шелохнувшись перед радостным своим учеником.

– Да, я!!! – глумливо, чуть ломаясь, прошипел Иуда, чувствуя прилив неожиданного вдохновения, – мне всегда были отвратительны все твои поступки. Мне опротивела наша бедность, убогость, нищета, хотя жить мы могли бы совершенно по-другому. Ты, Иисус, глупец!!! Ты не оправдал моих чаяний и надежд. Ведь власть была так близка. Мы могли до неё дотянуться и потрогать руками. Ты спокойно смог бы стать этнархом, настоящим народным правителем, царём от людей и над людьми! А в реальности будешь гнить в могиле, или тебя повесят, а может, распнут. Это твой справедливый и вполне закономерный конец! Я очень рад! Ты много болтал, но ничего не делал, хотя люди сами были готовы сделать тебя своим повелителем и вручить бразды правления. А ты-ы? Где твоё обещанное людям царство? Где? Завтра тебя казнят и что? После смерти ты обретёшь своё счастье? Но люди хотят пить и есть вдоволь, жить сладко и спать мягко сейчас, здесь, на земле, а не там, в призрачном, придуманном тобой мире, который никто никогда не видел и из которого никто никогда не возвращался! Твои надежды несбыточны!!! А я умирать вместе с тобой и твоими бредовыми идеями не желаю! Я ещё молод! Мне не известно, что там после жизни: рай, обещанный тобой, или забвение и пустота? Это я тебя выдал! Я! Я! Я! Это я показал место нашего ночлега, и мой поцелуй был знаком для стражи. И прокуратору я всегда и всё о тебе, о каждом твоём шаге, сообщал. И первосвященнику я предложил свои услуги. Мне хотелось, чтобы ты бросился в драку, когда за тобой пришли храмовники, призвал бы весь народ на восстание: паломников, земляков, последователей своих. Я думал, ты станешь вождём, царём. Но за тобой ничего нет, Иисус! Ты есть химера, а посему ты обречён умереть в безвестности и одиночестве. Твои ближайшие ученики разбежались кто куда. От тебя отказался даже Кифа. Я слышал это своими собственными ушами. О тебе через пару недель или месяц даже никто не вспомнить: ни родные, ни ученики, которых по существу-то и не было. Правда, остаётся Мария! Но и она тебя вскоре забудет, ибо молода, красива и слишком юна, чтобы вечно хранить тебе верность. К тому же я люблю Марию и женюсь на ней, дабы она нашла своё утешение в моих объятиях, – мой тайный соглядатай замолчал, чтобы немного перевести дух и собраться с новыми мыслями, но сделать этого не успел.

– Ты всё сказал, Иуда? – спросил Иисус своего бывшего любимого ученика, внимательно выслушав длинную его тираду.