Владимир Паутов - Шестой прокуратор Иудеи

– Ну что там? Почему так долго, Савл? – мой громкий, хриплый голос разнёсся по всему огромному залу и гулким эхом отозвался изо всех его уголков.

– Я решил быть там до самого конца, игемон! К осуждённым не подходил, но был недалеко. Всё кончено! Он умер. Один легионер хотел дать проповеднику перед казнью наш напиток, ну тот, что мы обычно сами пьём перед битвой, чтобы не чувствовать боль. Отказался! Он очень сильно мучался, игемон, и тогда я приказал чуть помочь проповеднику покинуть жизнь. Зевак вначале собралось довольно много, но они быстро разошлись после того, как всех осуждённых приладили на крестах. Остались всего лишь несколько неизвестных женщин. Никаких попыток мятежа, призывов к бунту и неповиновению, дабы спасти приговорённого Назорея или снять его с креста, не было.

– Хорошо, Савл! Ты всё сделал правильно. Иди, отдыхай теперь! До завтрашнего вечера ты свободен, – сказал я своему помощнику. Его обстоятельный доклад мне понравился. Савл уже собирался уходить, но мой неожиданный вопрос вновь остановил его:

– Да, кстати, сегодня какое число?

– 14 нисана, игемон, но мы ещё называем этот месяц авивом, – не задумываясь, быстро ответил центурион.

– Год? Меня интересует, какой нынче год? – нетерпеливо спросил я, подавив в себе внезапно появившееся раздражение.

– Год? – переспросил удивлённо Савл, – три тысячи семьсот девяносто девятый от сотворения мира.

– Сотворения мира? Какого мира, Савл? – вновь недовольно поинтересовался я у центуриона, – вашего мира, иудейского? Говори толком, я не понимаю вашего летоисчисления.

– Прости, игемон! Сейчас идёт семьсот восемьдесят восьмой год от основания Рима, – быстро сделав про себя нужные вычисления, чётко ответил мой помощник.

– Спасибо, Савл! Извини за резкость! Устал я очень за эти дни! Ты хороший помощник, иди, отдыхай! Думаю, у нас ещё будет много дел впереди… – кивнул я своему помощнику и не ошибся, когда сказал о том, что нас ещё ожидают дела. До конца моей службы в Иудее мне предстояло ещё не раз сталкиваться с неожиданными трудностями, которые так или иначе были связаны с казнённым проповедником.

– Значит, день третьего апреля семьсот восемьдесят восьмого года будет считаться днём моего позорного поражения от главного иудейского жреца, Иосифа Каиафы, и тестя его, Ханана, – тихо-тихо проговорил я, как бы обращаясь к самому себе. Не знаю отчего, но, выслушав доклад своего центуриона, на душе вдруг стало грустно, уныло и почему-то очень одиноко. У меня внезапно появилось такое чувство, будто я что-то или кого-то потерял, но вот только что и кого? Из раздумья меня вывел голос Савла, который уже стоял на пороге, но он вдруг резко развернулся и неожиданно спросил:

– Игемон! Люди говорят, что казнённый нами проповедник был Сыном Божьим! Это правда, как ты думаешь?

Савл застал меня врасплох своим вопросом. Я даже вздрогнул, ибо он угадал мои мысли, которые мне и самому уже не раз приходили в голову и заставляли сомневаться в правильности некогда принятых решений. Правда, сомнения мои оставались всего лишь сомнениями, так как у меня не было ни сил, ни веры поверить в то, что узнавал я из донесений тайных моих соглядатаев. Но главное заключалось в том, что мне, честно говоря, просто не хотелось верить во все те рассказы и слухи, что ходили о проповеднике из Каперанума, ибо я полагал, что наши боги, пусть даже их насчитывалось больше сотни, ничуть не хуже одного иудейского.

– Не знаю, воин, я ничего не знаю! И не делай такие удивлённые глаза! Ты думаешь, если я римский наместник, значит, на всё у меня есть готовый ответ и решение? Я сейчас тебе должен задать как раз сей вопрос, ведь ты мой советник и сам иудей. Разве не так? В данный момент, я ничего не знаю! Есть кое-какие догадки, но только догадки и никаких доказательств. Слышал сам от людей, и доносили мне, да и ты вместе с Гамалиилом не раз говорил, что вы, иудеи, ожидаете приход какого-то то ли пророка, то ли святого, то ли самого бога, который должен спасти вас и прочее. Говорил? Вот так! А теперь меня спрашиваешь? Ну, ты ведь сам знаком с местными обычаями! К тому же тебе должны быть более известны ваши религиозные традиции! Скажу тебе одно! По-моему, здесь все сумасшедшие. Твои соплеменники, Савл, десяток пророков каждую неделю под стенами города забивают камнями или сбрасывают с крепостных стен. Я не отвечу на твой вопрос, ибо не знаю ответа. Ты сам разберись во всём и уже после доложи мне…

Закончить свою мысль я не успел, так как в зал вошёл один из стражников и доложил: