Однажды, уже под вечер, Эймунд невольно ввязался в приключение. С дружиной в два десятка отроков он выбрал довольно большой остров, заросший ракитой, ивой и дикой грушей. Попадались даже дубы. В озеро и протоки вокруг забросили сети, набрали целую гору сушняка, начали варить похлебку из набитых по пути уток и гусей. Стрелять пришлось над водой, и Колояр с Соломкой прыгали, чтобы вплавь достать добычу и стрелу. Потом их под общий смех втягивали в лодью, обвитых зелеными стеблями кувшинок, «будто русалка».
Эймунд договорился с Гримкелем Секирой, нынешним сотским ближней княжьей дружины, чтобы взять отроков с собой на охоту. Как он заметил, Зорян Дивиславич с младшими братьями так и не подружился: никогда не приходил в княжий стан повидаться и не звал их к себе, а при случайных встречах лишь кивал в ответ на их поклоны и проходил мимо. Похоже было, что дороги родичей невозвратно разошлись.
В какой-то мере Эймунд, оставивший дома собственных двоих младших братьев, даже рад был заменить их этими двоими. Колояр, рассудительный и забавный, нравился ему сам по себе, а Соломка миловидным округлым лицом и серо-голубыми глазами сразу вызывал в памяти сестру. При виде его у Эймунда всякий раз теплело на сердце, и казалось даже, что Дивуша где-то рядом. Впечатления пути не вытеснили ее из памяти; наоборот, глядя по сторонам, он невольно воображал, как станет рассказывать ей обо всем этом. О движении войска, о порогах, о горлах Дуная и плавнях, об этом чудном болотном крае. О целых полях белых и желтых водяных цветов, где лодья идет, будто по лугу, и каждое весло становится словно наряженная ярильская береза. О тучах пернатых – «бабах-птицах» с желтыми клювами и широкой черной каемкой на белых крыльях, о лебедях и утках всяческих неведомых пород. О пышных деревьях, растущих прямо из воды. Об осетрах взморья – больше человеческого роста, о диких жеребцах, что носятся по воде среди кувшинок… О чудных зверях – черепахах, что похожи на толстую ящерицу, носящую на себе чей-то череп. «Гадюка в домовине» – сказал о них Искусеви, старейшина плесковских чудинов в Эймундовой дружине, чем очень насмешил парней. В южной Руси такие водились на болотах, и парни из черниговской дружины говорили, что черепахи безвредны, но плесковичи это чудо увидели впервые.
Начинало темнеть.
– А пойдемте посмотрим, что там есть! – Колояр, едва присев, уже снова был на ногах. – Может, с той стороны чего найдем любопытное!
– Да чего там есть? – унимал его Богославец. – Груша дикая и та еще не поспела. Сядь, посиди, егоза.
– Может, водяных жеребцов увидим, – поддержал брата Соломка.
– Да это не водяные, обычные они жеребцы, – пояснил Альвард, не раз ездивший мимо Болгарского царства по торговым делам. – Просто пасутся здесь, среди болот, вот и приобвыкли вплавь перебираться.
– А я слышал от воеводы нашего Шигберна, – вступил в беседу еще один из плесковичей, Гостец, – что в дальних северных краях есть такие духи водные, как бы злые жеребцы, что в воде только и живут, лишь изредка на берег выходят земной травки пощипать. Коли кто к такому жеребцу подойти хочет, он ничего, подпускает, а как человек к нему на спину сядет, он р-раз – и в воду прянул, с человеком вместе. Много народу, говорят, таким путем пропадает.
– Ну, то в дальних северных краях, – сказал немолодой плесковский оружник, по прозвищу Падинога. – У них чего только нет. Морские змеи, говорят, есть, такие из себя, как Змей Горыныч.
– У нас Змей Горыныч есть, – заметил Соломка, даже как будто озадаченный, что на родной земле имеется чудо, не хуже заморских.
– А ты его видел? – повернулся к нему Падинога.
– Нет.
– А чего ж говоришь?
– Ну… Все же знают.
– То все знают, а то люди сами видели.
– Пойдемте пройдемся до того края, – снова стал звать Колояр. – Хочу сон-травы здешней взять, корень выкопать, посмотреть, такова ли, как у нас. А здесь вон, тростником все заросло, к воде не пройти.
– Ну, пойдем… Зелейник! – улыбнулся Эймунд и поднялся с кошмы.
– А правду говорят, что от сон-травы у мужика колом стоит? – хмыкнул Дыбуля.
– Правда, – без улыбки кивнул Колояр. – Будет надо, я помогу, только смотри, без меня не пробуй. Она недаром сон-травой зовется: если пить ее не умеючи, то заснешь и вовек не проснешься.
– Иди, иди… Мудрец беспортошный.
Колояр призадумался, не полагается ли ему вздуть Дыбулю за «беспортошного» – он ведь уже не малец, а целый гридь, и меч у него есть. Но Эймунд обернулся на краю поляны, поджидая его, и Колояр устремился за ним.
Читать дальше