Николай Задорнов - Гонконг

Молодой капитан успел обойти вокруг света, командуя паровой шхуной «Восток». Пришел на Дальний Восток под командованием Путятина, был в Японии, несколько раз плавал оттуда с поручениями адмирала на Амур и в Китай. В войну провел годы на Амуре, и каждое лето, командуя судами, бывал в самом пекле военных действий на море, совершая опасные рейсы.

Молодцеватый и молодой, он зимами на берегу всегда выступал в лучших ролях в любительских спектаклях, куда дамы вовлекали его непременно...

Отовсюду посылал он своему брату Коле письма с описаниями событий, в которых участвовал, и стран, где приходилось бывать. Полагал, что так и надо систематически воспитывать мальчика, пробуждать в нем интерес к миру, морям, в которых жемчугам несть числа, и каменным алмазным пещерам.

Война закончилась, эскадры англичан и французов удалились из Охотского и Японского морей. Флот наш вышел из устья Амура.

Корвет «Оливуца» и шхуна «Хэда» идут в Японию. Оттуда «Оливуца» пойдет в Кронштадт.

Капитан первого ранга Константин Николаевич Посьет и командир шхуны лейтенант Александр Александрович Колокольцов, выехавшие в начале лета из Петербурга после заключения мира, рассказывают Воину Андреевичу и его офицерам про необычайный подъем во всей России. Всюду толкуют и спорят о будущем. Россия почувствовала себя так, словно война выиграна нами, а не проиграна, что в конечном счете одержана величайшая победа. На востоке страны Муравьев развивает титаническую деятельность. Договора с Китаем еще нет, новая граница пока не утверждена, наш выход в океан не подкреплен дипломатическими документами, все гадают, как и какие группировки в Китае примут нашу сторону и как китайцы войдут с нами в новые отношения. Сибирское и московское купечество ждут, что не только Кяхта станет местом торговли между двумя странами, но и вся граница откроется. Много говорят о том, что на Востоке мы должны равняться на Америку. А она на нас. Особенно после войны в Крыму. Пишут: «События показали сильный зародыш». «Слабые народы так не дерутся». Только когда пал Севастополь и война закончилась, мы осознали свою силу.

В плаванье взят Корсаковым на «Оливуцу» мичман Николай Ельчанинов, родной брат Кати Невельской.

На пути с устья Амура входили в Императорскую гавань, откуда за три недели до того ушла английская описная эскадра.

«Произвели славное дело», по выражению Коли Ельчанинова. Сожгли все дома и остатки горелых бревен разбросали по берегу.

Со слезами на глазах начальник поста лейтенант Кузнецов показывал места, где стояли здания.

«Все, что осталось от прежнего жилья – кресты над прахом умерших», с его слов записал Ельчанинов.

В этом «славном деле» отличился командир фрегата «Пик» Никольсен. Воин Андреевич забрал в голову крепкую думу...

Хотя, как говорят, после драки кулаками не машут!

У капитана есть бретерский замысел. Предстоит зайти в Гонконг. Корсаков надеется встретиться с Фредериком Никольсеном, которого давно ищет. Желал бы каптэйна вызвать на дуэль!

Скандал будет. Карьера рухнет! Корсакову во время войны приходилось бывать на Камчатке, на Курилах, на Татарском и Охотском побережьях и всюду, где побывал Никольсен, оставил он те же следы, как в Императорской, уже после заключения мира.

Долго в Японском море дули ветра и стоял холод... Коля Ельчанинов держался молодцом, хотя и жаловался на «невыносимую качку» и что ветер так режет, что кожа на лице не выносит.

...Наверху заходили – видно, паруса стали наполняться, дрейф закончился. После тяжелых непрерывных штормов, которые вытерпели, теперь тепло. Туман поднялся, погоды наступают ясные.

Чуть подуло – Александр Александрович Колокольцов распростился и поехал к себе на шхуну «Хэда».

«Любо-дорого посмотреть, как он парусами управляется!» – подумал Корсаков, стоя на юте и глядя, как уходит Колокольцов на корме шлюпки, скользящей по тихой поверхности моря. Видна школа! Евфимий Васильевич требует от офицера: молиться богу, знать иностранные языки, управлять парусами шлюпок, уметь плавать не хуже матроса. Кричал: «Позор! Русские офицеры, катаясь в иностранном порту, перевернулись на шлюпке, потопили троих лучших матросов! Да, да, был и такой случай, господа! Не у меня, но был!»

В бинокль видно, как Колокольцов поднялся по штормтрапу на борт шхуны. «Хэда» пошла, оставляя за собой корвет «Оливуцу», набирая ходу при попутном, как гоночная яхта, и вскоре далекий парус ее чуть виднелся, как перышко, воткнутое стоймя в легкие волны.