Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни. Повесть

Ал-Бируни внимательно слушал Якуба, глядя ему в глаза своими добрыми печальными глазами.

- А я так занят и так рассеян, - сокрушенно разводил руками устод, - что все это прошло мимо меня. Мне печально, друг мой, что я не оказал тебе помощи в таком важном деле. Напрасно ты не сказал мне об этом. Да и отец твой должен был все это знать. Насколько мне известно, Мухаммад ал-Хасияд человек высокого благородства и доброй души. Аллах вознаградил тебя! Ты говоришь, что это единственная и прекраснейшая девушка на свете. Я верю тебе. Она послана тебе в награду за твои труды. Ты поедешь в Бухару и найдешь время для того, чтобы сыграть свадьбу. Я бы не хотел, чтобы ты в этом деле был похож на своего учителя. Я должен признаться тебе, что теперь, на склоне лет, нередко сожалею об ушедшей юности, о том, что в пылу увлечения науками не находил времени для того, чтобы согреть свою душу… Впрочем, ты умен и сам понимаешь, о чем я хочу сказать.

- Мой дорогой устод!.. - Якуб сжал в своих сильных руках тонкие красивые руки учителя. - Прости меня, благородный учитель. Я знаю, ты хочешь сказать о дочери Хасана, о красавице Рейхан. Она была так добра и внимательна к тебе! Она постоянно спрашивала меня, чем занимается великий учитель, который завладел ее сердцем. Но она просила не выдавать этой тайны. Она стыдилась своих чувств, она видела, как ты занят науками, и боялась отвлечь тебя хоть на минуту. Но ты, бывая в доме Хасана, должно быть, видел, с каким необычайным вниманием она прислушивалась к каждому твоему слову. Как-то она сказала мне, что приход Абу-Райхана - самая большая радость в ее жизни…

Якуб почувствовал, как дрожат руки учителя, и не знал, продолжать ли ему. С лицом, еще более печальным, чем всегда, не отнимая своих рук и стоя рядом с Якубом, он тихо промолвил:

- Расскажи все, что знаешь о ней…

И Якуб, озаренный радостью встречи с Гюльсорой и сейчас, как никогда прежде, понявший все, чему он был когда-то свидетелем, старался вспомнить все то самое главное, что составляло тайну, которую он не смел выдать никому, потому что обещал умной и благородной Рейхан сохранить ее.

- Она говорила мне, - вспоминал Якуб, - как много книг пришлось ей прочесть, чтобы понять и вникнуть в свою любимую книгу «Следы, оставшиеся от прошедших поколений». Мне кажется, что она могла на память прочесть многие страницы этой книги. А розы, которые она своими руками срывала в своем саду и посылала тебе… Неужели ты этого не понял, учитель!.. Она была верна тебе все годы, пока мы жили в Гургандже.

- Они были прекрасны, эти розы… Я был слеп, мой друг. Только сейчас, вспоминая те дни и те встречи, я могу по-новому их понять и оценить. Но теперь уже поздно. Как странно, что я ни разу не подумал о том, почему такая образованная, умная и красивая девушка не сыграла свадьбу в течение всех тех лет, пока я был в Гургандже. Ты открыл мне глаза, Якуб. Как я виноват перед ней! Совсем недавно до меня дошло, что она замужем! Муж ее из знатных придворных, живут они в Кяте, у нее растет маленькая дочь. Спасибо тебе, Якуб! Пускай хоть поздно, но я узнал об этом. Как же мне выразить свою признательность ей?

Ал-Бируни в задумчивости шагал по комнате, низко опустив голову и не скрывая своей глубокой растерянности. Вдруг он остановился, и добрая, ясная улыбка, словно солнечным лучом, осветила его тонкое лицо.

- Я придумал, Якуб! Право же, неплохо придумал! Я посвящу ей книгу начал астрономии. Я помню, она не раз задавала мне вопросы, связанные с небесными светилами. Астрономия интересовала ее. Может быть, эта книга, посвященная ей, напомнит ей Гургандж и скажет о том, что я помню ее.

- Как это хорошо, мой благородный устод! Это как нельзя лучше! Она все поймет. И эта книга доставит ей большую радость. Я сговорюсь с тем писцом, который так красиво переписал тебе книгу Рудаки. Он перепишет твой труд искуснейшим образом. И это будет драгоценный подарок для прекрасной Рейхан, дочери твоего друга Хасана.

- А теперь собирайся в Бухару, Якуб. Не надо терять времени. Устраивай свою свадьбу, мой друг, и будь счастлив!

«Щедрость - достоинство праведника». Эти слова, написанные золотыми буквами, красивой арабской вязью по краям синего блюда, так и сверкали на солнце. Джафар еще раз окунул кисточку в золотую краску, подправил заглавные буквы и отошел, чтобы полюбоваться своей работой. Под навесом, в тени густых акаций, стояло несколько фаянсовых сосудов, расписанных юношей. На красном блюде можно было прочесть: «Терпение - ключ радости, спокойствия и благоденствия». А рядом с ним стояла чаша с надписью: «Начало учения горько на вкус, а конец его слаще меда». Джафар остался доволен своей работой. Эти надписи были не только поучительны, но и очень красивы. Они украшали пестрые фаянсовые сосуды, которые так искусно умел делать Джафар. В печи для обжига оставались еще миски. Юноша пошел за ними и в отгороженном дворике столкнулся с Абдуллой, который только что прибыл из Бухары. После сердечных приветствий старик подал Джафару мешочек с деньгами и сказал, что выполняет поручение молодого хозяина. На этот раз денег было намного больше обычного, и Джафар в недоумении спросил, зачем так много. Ведь теперь он, Джафар, уже и сам способен заработать на лепешку и на хлопковое масло для светильника. Юноша подсчитал деньги и, возвращая их Абдулле, сказал, что не считает возможным принять от Якуба такой дар.