Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни. Повесть

Слова старого шейха запали в душу Якубу. Он захотел побывать в Керкере, около Багдада, где была эта «Сокровищница мудрости», но ему помешали заботы, свалившиеся на него неожиданно.

Внезапно тяжело заболела бедная женщина, мать детей, которых Якуб выкупил и хотел доставить в родные хорезмийские степи. Больная еще больше похудела, пожелтела и от сильного озноба долгие часы не переставала стучать зубами. Абдулла заботливо поил ее настоем трав, прикладывал к голове мокрую глину, взятую с могилы святого. А когда увидел, что не помогает, отправился на базар и купил шкуру ядовитой змеи. Он привязал эту шкуру к левой руке в надежде, что это непременно исцелит больную, ослабит жар и озноб. Больной не стало легче. И когда Якуб узнал об этом, он не пожалел денег и привел в караван-сарай опытного врачевателя. Осмотрев больную, лекарь сказал Якубу горестную весть: тяжкий недуг уже сделал свое дело, больная догорает, как светильник без масла.

- Но что-нибудь можно сделать для нее? Нельзя ли обнадеживающим словом поднять ей дух, вселить надежду? - спросил Якуб. - Я знаю, друг моего устода Абу-Райхана ал-Бируни, известный врачеватель ибн Сина, до последнего мгновения старается поддержать надежду в больном. И я знаю, этот удивительный лекарь вернул к жизни безнадежных больных.

Старик призадумался, и на его продолговатом, словно обтянутом пергаментом лице мелькнула улыбка.

- Ты знаком с таким знаменитым врачевателем? Слава о нем дошла до Багдада. Должно быть, я не умею делать того, что он умеет. Надо тебе сказать, когда больной подает хоть малейшую надежду, тогда я подхватываю эту надежду и всеми способами внушаю ему уверенность в хорошем исходе. Поверь мне, я вернул к жизни сотни людей. Но сейчас мне нечего было сказать… И все же я пойду. Я кое-что скажу. Я был неправ, поторопился. Ведь речь шла о невольнице. Так мне сказал старый погонщик.

- Для аллаха всемогущего все правоверные равны, - схитрил Якуб. - Насколько мне известно, эта женщина из племени, которое приняло веру аллаха.

Строгое восковое лицо лекаря смягчилось, в суровых, словно остекленевших глазах мелькнул огонек. Он молча поспешил к ложу больной и, присев рядом, стал ей говорить о том, что многое зависит от ее воли. И если она очень пожелает, если очень поверит в свое исцеление, то, приняв те лекарства, которые он оставил ей, она скоро подымется и сможет отправиться в дальнее путешествие. И, по мере того как он говорил все это, у женщины светлело лицо, оживали глаза.

- Я очень хочу выздороветь. Это нужно моим малюткам. Ведь без меня они погибнут. Кто доставит их в родные степи? Кто поможет им найти людей нашего племени? Нам выпало большое счастье. На страшном пути невольников нам встретились благородные люди. Не только Якуб ибн Мухаммад проявил к нам величайшую доброту и щедрость, но и старый погонщик верблюдов Абдулла оказал нам великодушие. Его можно сравнить только с заботливой матерью… Как же теперь?..

Женщина горько плакала, и лекарь, которого растрогали ее слова, протянул ей порошки в пергаментной бумаге и сказал, что он дает ей очень редкое и дорогое лекарство, которое поможет. Но только не следует ни плакать, ни огорчаться.

Лекарство и в самом деле принесло облегчение, и Якуб уже склонен был верить в полное исцеление женщины. Как он этого желал! Прожив несколько лет рядом с такими учеными, как ал-Бируни и знаменитый ибн Сина, Якуб уже многое понимал в медицине. Вспоминая рассуждения великого медика, он думал о том, что не столько лихорадка, сколько горе подкосило здоровье женщины и сделало ее такой слабой и немощной. Но, рассуждая так, он убеждал себя в том, что освобождение женщины из рабства должно было стать лучшим лекарством. Почему же этого не случилось?

Пять дней больную навещал знаменитый багдадский лекарь, но женщина не поднялась. Она угасла, как гаснет слабый огонек светильника на ветру.

Провожая ее в последний путь, Якуб вспомнил слова Абу-Али ибн Сины, которого он очень почитал и о котором много думал все эти дни. В своих стихах Абу-Али писал:

Сироты остались на попечении Якуба. И, отправляясь в обратный путь, он совершенно не знал, что ему делать, куда их девать.

Обратный путь был печальным, даже скорбным. И не только оттого, что дети, которых опекал Абдулла и которых всячески старался развлечь Якуб, не переставали плакать и причитать на своем малопонятном гортанном языке, но и потому, что Якуба мучила мысль о человеческом горе, которое, как ему казалось, затопило всю землю. Он непрестанно думал о несчастных, попавших в рабство. Ночью ему мерещился невольничий рынок и люди - черные, желтые, белые, в деревянных колодках, в бронзовых цепях, с печальными, скорбными глазами. Он думал об отце, который болен загадочной болезнью и неизвестно, выздоровеет ли. Ведь эта женщина, мать детей, не думала о том, что в ее теле затаился столь страшный недуг!..