Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни. Повесть

В памяти Якуба то и дело всплывали слова, сказанные Мухаммадом: «Знание - дерево, а дело - плоды». «Отец пожелал отведать плодов от моего дерева знаний, - думал Якуб, - вот он и послал меня с поручением. Ну что ж, я должен показать свое умение, я буду усердным! А сумею ли? Совсем недавно я был в Самарканде с отцом, и незнакомые люди говорили мне: «Эй, мальчуган, покажи свою ловкость, принеси хороший арбуз, мы угостим тебя». А теперь я сам уже хозяин трех верблюдов и два погонщика будут помогать мне таскать ведарийские ткани и укладывать вьюки. Хотелось бы скорее все сделать!»

Юноша с нетерпением ждал, когда же покажутся южные ворота Самарканда.

Его караван шел по зеленой степи, благоухающей весенними цветами. Чем ближе к городу, тем чаще встречались сады и рощи тутовника, который еще не раскрыл своего прохладного зеленого шатра. Все вокруг сверкало весенними красками и пело свою веселую, беззаботную песню. Во всем Якуб видел радость возрождения. И щебет птиц, и блеяние овец, и ржание молоденькой серой кобылки говорили ему, что настал хороший день и таких дней впереди много.

«Чудесно все это! Весело!» - подумал Якуб, любуясь зеленой долиной и выбирая место для отдыха.

- Надо ближе к воде, - предложил один из погонщиков. - Отдохнем, напоим верблюдов и в Самарканд войдем бодрыми, освеженными.

Они остановились, и Якуб вдруг призадумался, заглядевшись на мутные воды канала, пересекшего степь: «Эта вода не отражает солнечных лучей. В ней не играют веселые, резвые зайчики. Она не поет, не журчит - тяжело идет по узкому ложу канала, как идет раб под хлыстом надсмотрщика. Пленница! В ней нет веселья и радости горного потока, освобожденного от ледяных оков. И все же она - источник жизни».

Якуб посмотрел на отару овец, устремившуюся к воде. Овцы жадно пили воду, смешанную с илом, а пастух, отбросив посох, уселся поудобней и, окунув в поток усталые ноги, зажмурился, блаженно щурясь от солнца.

«Поистине источник жизни! - подумал Якуб. - Сидит где-то в Самарканде уважаемый человек - главный мираб - и распределяет воду по каналам. Он заранее знает, какая будет вода - большая или малая, он может предсказать богатый урожай или скудный». Хорошо все это знать! Может быть, и он, Якуб, поймет это через несколько лет. Но без учения не постигнешь таких премудростей. Как печально, что отец не хочет помочь, не соглашается поговорить с ученым. А если поговорит, то можно ли быть уверенным, что ал-Бируни пожелает его принять? Но, если отец не собирается помочь ему в этом деле, почему же он столько времени молчал и не давал никаких поручений, не заставил сидеть в лавке с шелками? Ведь он давно хотел поручить ему эту лавку, еще до поездки в Булгар. Отец молчит. Что он задумал? Сейчас не узнаешь, но что бы он ни задумал, а на сердце уже нет той печали, какая была зимой. Не от весны ли пришла надежда?

Дорога, весенняя и праздничная, шла вдоль вишневых садов и виноградников. Вечерело. Справа протянулась цепь гор, таинственная и красивая. Якуб смотрел на эти горы и старался представить себе селения, что раскинулись за ними, людей, которые там живут. Когда сумерки сгустились, юноша увидел, как солнце ушло за высокую синюю гору, осветив ее чудесным заревом. Сказочная картина представилась Якубу. Казалось, что за синей горой расположено царство неугасимого солнца. «Вот почему так верны своей вере зороастрийцы, - подумал Якуб. - Как им не верить в великую живительную силу солнца, столь прекрасного и всесильного!» Но вскоре все погрузилось во мрак. Исчезла синяя гора, и погасло оранжевое зарево, которое, казалось, будет вечно светить.

- Как жалко, что все это неподвластно человеку! - сказал юноша погонщику.

- Что ты говоришь! Не гневи всемогущего! Разве не аллаху подчиняется все земное и небесное? Плохо тебя учили, если в голову тебе приходят такие мысли.

Погонщик остановил верблюда, сошел на землю, разложил на песке молитвенный коврик и, повернувшись лицом в сторону Мекки, стал читать вечернюю молитву. Ему последовали Якуб и второй погонщик. Юноша честно выполнял все обряды мусульманской веры, но прочитанные им книги заставляли его иногда призадумываться и высказывать мысли, которые были бы осуждены старыми богословами.

В селении Ведар Якуб остановился у знакомого ткача Ибрагима ибн Фарука, который постоянно работал на Мухаммада. У Ибрагима была самая большая в селении ткацкая. Все женщины его дома - жена, три дочери, две племянницы и старуха мать - были ткачихами. Никто в селении Ведар не выделывал так много мягких красивых тканей, как в этой семье. Сам Ибрагим вместе с сыном доставлял к станкам шерсть и хлопок, красил ткани в желтый цвет, сушил их и отвозил на базар или отдавал купцам. Большой заказ Якуба очень обрадовал хозяина. Он просил юношу побыть в Ведаре, чтобы можно было подготовить побольше тканей. Кое-что у него было припасено к весне. В эту пору уходило много караванов, и купцы закупали товары.