Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

События приняли, однако, благоприятный оборот: Гитлер оказался честным, по крайней мере в рамках кодекса чести грабителей. Кремль понял, что выиграл, когда немцы завершили польскую кампанию и ввязались в войну с Францией и Англией. Но опасения Москвы вернулись с прежней силой, когда нацисты разгромили Францию. Не заключит ли теперь Запад сепаратный мир с Гитлером за счет России? Англия воздержалась от этого, но худшее еще впереди. Нападение Германии на Россию лишило Сталина возможности оценивать шансы. После всех своих отчаянных усилий он оказался в положении, зависимом от определения Западом времени вторжения на европейский континент, конечно для собственной выгоды, а не выгоды России. Так англичане с американцами и поступили.

Теперь, в Ялте, ситуация изменилась. Маршал загнал своих западных союзников в положение, в котором они его держали три долгих года. Он вступит в войну, когда посчитает нужным, и от определения им времени вступления зависят политические и военные факторы.

Итак, политик, сидящий за столом напротив Рузвельта в Ливадийском дворце, искушен в искусстве предлагать помощь и затягивать выполнение своего предложения. Президент тоже весьма умело пользовался этой тактикой в Тихоокеанском регионе, возможно благодаря своим военачальникам. А они настаивали на необходимости русского наступления в Маньчжурии минимум за три месяца до планировавшегося вторжения американцев на японский остров Кюсю. Учитывали и выгоды промедления Советов с вступлением в войну с Японией, до тех пор пока американские войска не высадятся на Кюсю и не заставят Токио перебросить войска с азиатского континента. Это та же стратегия второго фронта в Европе, поставленная с ног на голову, — второй «второй фронт».

Эти расчеты омрачала ситуация в Китае — двухголовом гиганте. Несмотря на глубокое разочарование действиями Чана, президент не оставлял свои давние надежды на свободный, демократический и дружественный Китай. Он хотел заручиться поддержкой Чунцина со стороны Москвы и предупредить вмешательство России в китайские дела. Чтобы достичь двоякой цели — разгрома Японии и выживания Китая, — Рузвельту требовалось привлечь Сталина к делам, заниматься которыми маршал не имел желания: присоединиться к войне против Японии в то время, когда это выгодно его союзникам, а не ему самому, и поддержать «буржуазный» режим, который на ножах с идеологическими единомышленниками советского лидера в Янани.

Очевидно, что положение Сталина гораздо более выгодно. Козыри Рузвельта: возможность легализовать претензии Сталина на имущество, маньчжурские железные дороги и порты, а также то, что он располагает в «Большой тройке» наиболее мощными рычагами влияния на Чана.

Рузвельта беспокоили амбиции Сталина в отношении Маньчжурии. Ближе к концу конференции он поручил Гарриману убедить Сталина и Молотова согласиться на то, чтобы Порт-Артур и Дайрен оставались открытыми портами и маньчжурская железная дорога находилась под совместным управлением Китая и СССР. Сталин согласился с оговоркой, что Порт-Артур станет базой ВМС, взятый в аренду. Он допускал, что согласие Чана необходимо (предпочитая, чтобы его добивался Рузвельт), но требовал взамен, чтобы генералиссимус примирился со статус-кво в Маньчжурии. Против этого Рузвельт не возражал, как и против секретности сделки. Информирование о ней Чана отложили на том основании, что секреты в Чунцине долго не держатся, а Сталин не хотел, чтобы Токио пронюхал о его планах и нанес превентивный удар. Кроме того, не желал сорвать тщательно продуманные сроки вступления в войну.

В Ялте русские добивались не больше того, что позволило бы им защитить свои интересы в Азии. Черчилль не возражал против сделки, когда Сталин сообщил ему о ней в конце конференции. Иден возражал против секретности сделки, однако премьер-министр разубедил своего министра иностранных дел тем доводом, что британские позиции на Дальнем Востоке пострадают, если англичане не поставят свою подпись под соглашением.

Итак, ко времени заключительного обеда в Ялте 10 февраля 1945 года «Большая тройка» договорилась по многим вопросам. Черчилль с удовольствием председательствовал на этом мероприятии в своей вилле — приемный зал тщательно проверен и поставлен красноармейцами под усиленную охрану, перед тем как прибыл Сталин. Премьер-министр предложил выпить за короля, президента и председателя Совета министров СССР. В ответ Рузвельт рассказал об эпизоде, относящемся к 1933 году, когда его жена приехала в провинциальный городок на открытие школы. В помещении класса висела географическая карта с большим белым пятном на месте Советского Союза. Учитель сообщил первой леди, что ему запрещено говорить об этом месте. Тогда президент решил начать переговоры с целью установить с Москвой дипломатические отношения. После ряда тостов рассказал другую историю, которая проиллюстрировала, как трудно не расстаться с расовыми, религиозными и любыми другими предубеждениями, когда люди хорошо знают друг друга. Сталин согласился с этим. Черчилль и Сталин принялись обсуждать британскую политику. Маршал считал, что его британский друг победит на следующих выборах, потому что лейбористы не смогут сформировать правительство, а Черчилль стал левее социалистов. Черчилль заметил, что политическая задача Сталина гораздо легче — в стране только одна партия. Маршал согласился. Переключившись на другие темы, Сталин заметил, что еврейская проблема очень сложна. Он пытался создать национальный очаг для евреев в сельской местности, но они пробыли там всего два или три года, а затем разбежались по городам.