Иван Фирсов - Спиридов был — Нептун

В последующие дни один за другим курьеры из столицы доставляли манифесты и распоряжения императрицы — о внезапной кончине низложенного Петра III, о предстоящей коронации. Теперь захват престола она объясняла повелением Божьим и угрозой ответственности «в будущем перед страшным его судом, поскольку-де того самая должность в рассуждении Бога, его церкви и веры святой требовала». А посему ее действия благословил «он, всевышний Бог, который владеет царством и кому хочет дает его».

Затем поступил приказ: все отданные распоряжения Петра III отменить, поход на Данию отставить, армию вернуть в Россию. Эскадре предписывалось забрать всех больных, всю артиллерию и перевезти в Кронштадт.

Генерал-аншеф Румянцев получил отставку. Ему надлежало сдать должность генералу Петру Панину и отъехать в столицу, новая императрица показывала свой нрав.

Моряками Екатерина осталась довольна, вице-адмирал Талызин вовремя обезопасил Кронштадт, повсюду ей присягали в верности. Видимо, зная о хорошем настроении Екатерины накануне коронации, Мордвинов все-таки походатайствовал за своего товарища. На свет появился Высочайший указ: «Сего месяца Ея И.В. из своего высочайшего императорского милосердия, контр-адмирала Спиридова, детей его гардемарин Андрея и Алексея Спиридовых, которые от роду Андрей — 12, Алексей — 10 лет, за обучение навигации и за бытие на море трех кампаний, в том числе двух при атаке города Кольберга действительно при военных действиях, всемилостивейше пожаловала в корабельный флот в мичманы».

Екатерина спешила в Москву на коронацию, с ней следовал весь двор, генералитет, Сенат. На душе у нее было тревожно, первый раз после воцарения она покидала столицу. «На кого оставить Петербург? Вся гвардия ушла в Москву», — размышляла Екатерина.

В это время от генерал-поручика Панина из Кольберга прибыл с депешей о присяге подполковник Александр Суворов.

— Государыня желает принять тебя, — встретил его отец — генерал Василий Суворов.

С любопытством всматривалась в гонца Екатерина. «Сын верного мне генерала не оступится, — решила императрица, — вот кто будет командовать караулом в столице на время моего отъезда».

— Поздравляю полковника Астраханского полка, — сказала она Суворову и подарила ему свой портрет.

Дома Александр Суворов сделал надпись на портрете: «Это первое свидание проложило мне путь к славе».

Осень вступила в свои права. Эскадра Спиридова, выполнив задачу, вернулась в Ревель, и здесь флагмана ожидали радостные вести. Сначала ему объявили о новом назначении в Кронштадт с продвижением по службе, а потом ознакомили с указом императрицы о производстве сыновей в мичманы. В Кронштадте его первым поздравил Мордвинов:

— Такого в истории флота Российского не бывало. Ваши сынки первыми с таких молодых лет к офицерам причислены.

— В том заслуга беспременная вашего превосходительства, — от чистого сердца благодарил Григорий Спиридов товарища.

Эскадры на Балтике заканчивали кампании, а Москва торжественным перезвоном кремлевских колоколов, десятками пушечных залпов возвестила о начале коронации. Екатерина вознамерилась этим традиционным обрядом, минуя все законы, хоть как-то создать иллюзию права на обладание российской короной. Потому не скупилась и только на подготовку праздника выдала генерал-фельдмаршалу Никите Трубецкому 50 000 рублей.

Первопрестольная к праздникам подготовилась, как обычно тщательно, с размахом — деньги-то даровые.

После церемонии в Успенском соборе, шествия по кремлевским храмам, торжественного обеда в Грановитой палате вечером начались народные гулянья на Красной площади и улицах Москвы, зажглись огни иллюминаций, засверкали фейерверки. Празднества продолжались без малого месяц, после чего Екатерина, следуя обычаям русских царей, направилась в Троице-Сергиеву лавру, где духовные пастыри ласково и почтительно, с песнопениями, встретили коронованную особу, рассказывали и показывали памятные места, связанные с именем Петра Великого.

Своеобразие Москвы и ее окрестностей, отличие быта жителей и нравов от столичных порядков привлекали внимание любознательной от природы императрицы, и она решила поближе узнать этот край и осталась в белокаменной на зиму. К тому же возвращение в Петербург воскрешало в памяти недавние тягостные события, а ей хотелось поскорей избавиться от них. В Москве все располагало к отдыху, балы и маскарады, театральные представления чередовались с загородными прогулками, катанием на санях.