Аркадий Гайдар - Лесные братья [Давыдовщина]

— А у в этом конверте?..

Но тут Али — Селям поперхнулся, как будто глоток пива попал ему не в то горло, потом закашлялся, испуганно посмотрел на публику, раскрыл рот еще раз, чтобы ответить, но отяжелевший язык не слушал его. И тщетно ничего не понимающий Соломон Шнеерман шипел ему:

— Глухой дьявол!.. Отвечай же!.. Спрашивают, куда девался какой — то ящик?.. О чтоб тебе провалиться! Отвечай же что-нибудь, скотина ты этакая!

Но у Али — Селяма от страха глаза вылезли на лоб. Он замычал что — то несуразное так, что разозленный, ничего не понимающий Шнеерман выскочил из — за кулис и сказал за него, обращаясь к публике:

— Прошу извинения! Ему занемоглось. Это с ним бывает! От чересчур умственного напряжения вроде как бы египетская темнота находит. Прошу покорно пожаловать в следующий раз! Сеанс… окончен!

И в эту же ночь на квартиру Соломона Шнеермана был произведен настоящий налет.

Послышался не громкий, но властный стук. Шнеерман поднял голову. Стук повторился.

— Кто там? — спросил он. — Отворите, полиция!

Шнеерман наспех натянул штаны, подошел к двери, отодвинул щеколду. И в тот же момент ноги его подкосились, и он сел на пол, потому что увидел перед собою три черных маски и три руки, направляющие на него револьверы.

— Тише! — сказал один из налетчиков. — Сидите смирно, и вам ничего плохого не будет! Где ваши товарищи?

— Там… — прошептал Шнеерман, указывая пальцем на соседнюю комнату.

Первый налетчик, не опуская револьвера, подошел к ситцевой ширме, раздвинул ее. Но прежде чем он успел сделать шаг, как с треском захлопнулось окно, и что — то грузное бухнулось на грядки огорода, прилегающие к стене дома.

— Га, — сказал Шнеерман, стараясь выдавить улыбку из перекосившегося рта, — теперь я понимаю, кто им был нужен! Но кто же мог предполагать, что этот бесштанный пропойца на самом деле богатый человек!

Возле Александровского завода Алексей Давыдов то и дело прорывался через кольцо ингушей, провокаторов и жандармов, стягивающееся вокруг него.

Была ночь сухая, душная. На берегу реки сидели выбравшиеся из чащи «лесные братья» — двое: Штейников и Алексей.

— Алешка! — сказал Штейников, возвращаясь из кустов с куканом, на котором были нанизаны несколько пойманных рыбок. — Чего — то вода плещет. Кажется, что по реке плывет лодка. Остановить ее или нет?

— Не надо. Пусть проходит мимо. Рыбачит кто-нибудь. Плеск все приближался, уже было слышно, как журчит разрезаемая рулевым веслом вода, слышны были чьи — то негромкие голоса.

— Алексей, да она правит прямо сюда, — прошептал Штейников, опять высовываясь из зарослей.

— Давай смотаемся в сторону! — ответил Давыдов. — Не стоит встречаться с кем-нибудь около этих мест, разболтают еще. А тут и стоянка недалеко!

И, захватив винтовки, они быстро скрылись в гуще леса.

— Рыбаки, должно быть, — повторил Алексей, останавливаясь и прислушиваясь к шороху причаливающей лодки. — Вероятно, ночевать будут. Давай закуривай, а потом пойдем дальше, костер разведем и уху сварим!

— Закуривай, — сказал Штейников, пошарив в карманах, — а спички на берегу позабыл!

Сильный и отчаянный крик заметался эхом по лесу. Потом опять, но уже какой — то глухой и сдавленный.

— Кого там черти режут? — приложив руку к уху, пробормотал Штейников. — Погоди, я проберусь и посмотрю, а заодно и спички найду! Тсс!.. Слушай, да они, кажется, уже уплывают! Слышишь, опять заплескались весла!

Штейников полез к берегу, но и Алексей не захотел его ожидать. Быстро выбрались они на прежнее место; лодки уже не было видно. Штейников стал шарить спички. Алексей прислушивался, ему показалось, что кто — то хрустит ветками позади. Он обернулся и тотчас же резанул Штейникова за плечо:

— Смотри!

И оба боевика увидали, что почти рядом тихо колышется черная тень повешенного человека.

Ударом ножа Алексей перерезал веревку, и тело человека тяжело повисло ему на руки.

Повешенного положили на сырую мшистую землю, и Алексей приложил ухо к его груди. Но ничего не разобрал. Мешали слушать всплески теплой реки, шорох листвы да причудливые перекликивания, пересвисты какой — то неугомонной ночной птицы.

«Нет, — подумал он, — конченое дело!» — И хотел уже встать, как вдруг скорее почувствовал, чем услышат легкий, едва уловимый удар сердца.

— Стучит! — сказал он, поднимаясь. — Клади его выше!

Давай оттягивай руки назад, может быть, он еще выживет!