Бенито Гальдос - Трафальгар

Как я уже говорил, мы с Роситой были почти одногодки. Она всего месяцев на восемь-девять была старше меня. Но я был плюгавеньким коротышкой, а она высокой, статной девушкой, почему и выглядела намного взрослее. Три года, проведенные мною в доме дона Алонсо, пролетели для меня незаметно. Мы продолжали все так же играть, как в детстве, ведь Росита была еще проказливей и шаловливей, чем я. Донья Франсиска часто бранила за это дочку, пытаясь образумить ее и засадить за работу.

По истечении трех лет плечи и руки моей обожаемой сеньориты пополнели и округлились, придав ей еще больше очарования; личико тоже округлилось и стало еще румяней и нежней, а взгляд больших глаз уверенней и лукавей; походка ее приобрела плавность и величественность, а движения некоторую легкость и своеобразие, хотя я до сих пор не могу определить, в чем же оно состояло. Но особенно взволновала меня перемена, происшедшая с ее голосом: Росита теперь говорила степенно и важно, и я уже больше не слышал визгливых капризных окриков, от которых прежде терял всякое самообладание, бросал все свои дела и сломя голову летел исполнять ее прихоти. Бутон превратился в цветок.

Но самым мрачным, самым горестным днем в моей жизни оказался день, когда Росита предстала предо мной в длинном платье. Эта перемена произвела на меня такое ошеломляющее впечатление, что я бродил целый день как в воду опущенный. Я был мрачен и подавлен, как человек, которого подло обманули; в своем гневе я даже утверждал, будто столь поспешное перевоплощение сеньориты являлось самым настоящим предательством по отношению ко мне. Мысль эта неустанно сверлила мой мозг, и я целые ночи напролет вел с самим собой жаркие споры. Особенно меня уязвляло и сбивало с толку, что всего несколько метров материи полностью изменили ее характер. В тот несчастнейший для меня день она говорила со мной высокомерным тоном, сурово и неприветливо, то и дело заставляла исполнять самые неприятные поручения. Росита, столько раз бывшая соучастницей и укрывательницей моих проказ и шалостей, теперь бранила меня за леность и нерадивость. И при этом ни единой улыбки, ни единой ужимки или забавной выходки, ни веселой беготни, ни капризных приказаний, не говоря уж об игре в пятнашки, ни нарочитого гнева, за которым обычно следовал смех, ни самой незначительной ссоры, ни даже единого щипка нежной ручкой! О, как изменчива жизнь! Росита стала женщиной, а я все еще оставался мальчишкой.

Разумеется, все наши игры и забавы окончились, я уже не лазал на апельсиновое дерево, и его усыпанные цветами ветви, наливаясь соком, пышно разрастались теперь, не страшась моих набегов. Мы уже не гонялись с Роситой наперегонки по дворику, и я больше не приводил ее из школы домой, гордый выпавшей на мою долю миссией, отстаивать которую я не побоялся бы против целого войска, вздумай оно только оспаривать ее у меня.

С тех пор Росита напустила на себя необычайную важность и серьезность, и не раз я замечал, как, поднимаясь при мне по лестнице, она изо всех сил старалась не приподнять платья, чтобы, не дай бог, я не увидел ее восхитительные ножки; это вероломство крайне оскорбляло меня, ибо в свое время мои глаза видели нечто и посущественней. Сейчас мне смешно вспомнить, как от подобных пустяков у меня разрывалось сердце.

Примерно через год после описанных мною событий произошли еще более ужасные несчастья. Однажды тетушка Мартина, Марсиаль, кухарка Росарио и прочая прислуга были озабочены каким-то серьезным делом. Навострив уши и призвав всю свою смекалку, я уловил тревожную весть: сеньорита собиралась выйти замуж. Это было невероятно, ведь я никогда не слышал ни о каком женихе. Но в те времена подобные вещи устраивали родители, и, как ни странно, нередко все кончалось благополучно.

Один молодой человек из знатной семьи попросил руки Роситы, и мои хозяева сразу дали свое согласие. Этот молодой человек явился к нам в сопровождении родителей, обладавших пышным титулом не то графов, не то маркизов. Жених красовался в мундире офицера нашего доблестного флота, но, несмотря на столь великолепный наряд, вид у него был мало привлекательный. Таким по крайней мере показался он моей сеньорите, ибо с первого же взгляда она стала питать к нему непреодолимое отвращение. Донья Франсиска изо всех сил старалась убедить дочь, но все было напрасно, не помогло и упоминание о незаурядных способностях жениха, о его высоком происхождении и огромном богатстве. Девушка не соглашалась и на веские доводы родителей приводила не менее веские возражения.